понимал, что задал не те вопросы: для опытного сыщика допустил непростительную оплошность. Однако у него будто исчезло чувство реальности, он упрямо, по-бараньи, продолжал мысленно бодаться с архидемом.

Они вернулись в первую комнату. Прондопул подошел к столу. Один из ящиков стола выдвинулся. Из него появилась стопка бумаг и легла в руки Константину. Тот глянул в бумаги, обнаруживая, что уже хорошо знает их содержание. Это были заключения о смерти и согласия родственников на использование мозга в научных целях. В висках Грушинина гулко пульсировала кровь. Он резко бросил бумаги на стол и, не прощаясь, неуклюже направился к выходу.

Пантарчук посмотрел на архидема и не увидел лица. Темное пятно, как темная пропасть.

Оба безмолвно вышли из подъезда и молча прошагали к свету и шуму улицы. Она по-прежнему кишмя кишела людьми.

Подошли к автомобилю. Охранник в салоне тупо пялился на приборную панель, качая головой. А водитель скуксился и методически стучал ладонью по колену. Он встретил Пантарчука виноватым бормотанием:

– Вот, Петр Петрович, полный облом. Колеса стибрили. Только на минуту задремали, а колес как не бывало.

Пантарчук глянул на автомобиль, тот был в полном порядке.

– Сон рассказываешь, что ли? – спросил недовольно. – Хватит Ваньку валять, заводи, поехали!

Водитель уставился на Петра, трудно переваривая его слова, потом вытолкнул себя из салона:

– Да как же так, – выпучил глаза, – а где кирпичи, кирпичи-то где? Я же собственными глазами кирпичи видел. Куда подевались кирпичи? – Заглянул под днище, изумленно проглотил слюну, глушитель тоже был на месте. – Ну, дела!

Охранник следом выскочил наружу и зевал, как рыба, выброшенная на берег. Дальше всю дорогу водитель и охранник находились в трансе, ехали безгласно, не смотрели друг на друга. Делали над собой усилие, чтобы понять, приснилось им все либо было наяву. В сон не верилось, в явь – тоже.

Глава тринадцатая

По замкнутому кругу

Зовалевская обеспокоилась, узнав, что Блохин и Саранчаев провалили ее задание. Почувствовала под ногами зыбкость, будто полетела под откос или заскользила с ледяной горы. Никак не ожидала провала. Не решалась сообщить Вяземскому. Представляла, как нехорошо изменятся его глаза. Чтобы прояснить ситуацию, назначила своим неудачливым подручным новую встречу.

Все вокруг раздражало. Дороги были забиты транспортом. Впереди мозолил глаза багажник внедорожника, действовал на нервы. Хотелось нажать педаль газа и через сплошные по встречной полосе обойти всех, чтобы скорее увидеть физиономии Блохина и Саранчаева.

На полпути она припарковалась у сигаретного магазинчика. Схватила сумочку и выскочила из авто в толпу пешеходов. Люди нервировали своими голосами, улыбками и бестолковой толкотней. Она перебежала через широкий тротуар, толкнула белую, не чистую понизу дверь. Нервно, не считая, бросила на прилавок деньги. Поторопила зевающего продавца, злясь на него, на себя, на сорвавших задание неудачников. Она была вышиблена из равновесия. Отправить бы этих уродов туда, откуда нет дороги назад. Да не в ее компетенции такой вопрос. А жаль.

Выскочила из павильона. На крыльце жадно ухватила губами сигарету. Несколько раз чиркнула розовой зажигалкой, прикурила, затянулась с удовольствием. Сигарета заиграла в тонких красивых пальцах. Зовалевская шагнула на тротуар. Высокий каблук угодил в трещину на асфальте. Она поморщилась, глянула под ноги и снова поднесла сигарету к губам. Несколько раз затянулась. С каждой новой затяжкой дым сигареты успокаивал. Кашлянула, и в этот миг над ухом раздалось:

– Курить вредно, милашка, доктор не советует.

Зовалевская кинула взгляд на улыбающееся лицо слева, на пятнистую рубаху и пятнистые штаны. Ей не понравился прищур кошачьих глаз, а также серые с оспиной щеки и желтые зубы. Рожа слащавая и неприятная. Но огрызнуться не успела: с другой стороны глухо прозвучало:

– И не только доктор, но мы – также.

Девушка повернула голову в правую сторону. Наткнулась на мрачное широкоскулое лицо с впалыми щеками, с угрюмым тяжелым взглядом под припухшими веками. В серо-черной обвислой одежде. По ее телу пробежал холодок.

Она торкнулась вперед, но с двух сторон точно клещами была схвачена под локти. Попыталась высвободиться, но не сумела.

Улыбающееся лицо слева хихикнуло:

– Не волнуйся, милашка, Минздрав заботится о твоем здоровье. А мы с ним заодно.

Мрачное лицо потребовало ключи от машины и выхватило из ее рук сумочку. Хватка ослабла. Девушка воспользовалась этим и вырвала правый локоть. Потом пинком ударила между ног улыбающемуся парню. Оттолкнула и изо всех сил кинулась бежать.

Улыбающееся лицо исказилось гримасой. Тело перегнулось пополам, превратившись в большой пятнистый ком. Рот стал хватать воздух, с трудом выдавливая:

– Шахматист, держи сучку! Не дай смыться! Я ей, стерве, твари, прорве, козе бесхвостой, ноги выдерну!

Шахматист отшвырнул сумочку и бросился по тротуару вдогон. Бежал большими шагами, расталкивая пешеходов. Догонял.

Взгляд Зовалевской искал, куда бы юркнуть. Топот ног Шахматиста сзади приближался, слышался его мрачный рык. И тут ее глаза выхватили из толпы двух парней, переминавшихся перед входом в высотное здание. Решение пришло мгновенно. Девушка кинулась к ним, прося о помощи.

Облизнув ее глазами, те преградили Шахматисту путь. Он мрачно остановился, мрачно усмехнулся и медленно мрачно вытянул из кармана нож. Но нож парней не напугал. Они также достали ножи.

Прохожие шарахнулись в стороны.

Шахматист мрачно осклабился. Не ожидал такого оборота. Расклад сил был не в его пользу. Сжал скулы, прорычал и свирепо нехотя отступил. Его спина быстро скрылась за углом.

Парни стиснули Зовалевскую крепче, чем Шахматист с напарником, и потянули к своей машине. Из огня да в полымя, подумала девушка и завизжала. Ее ударили по затылку и впихнули в авто.

Очнулась она полулежа на заднем сидении. Голова гудела. Голоса парней впереди квакали и хрипели, как дребезжащие динамики. Она прислушалась, уловила клички – Хвост и Ромб, – поняла по разговору, что ее приняли за проститутку. Сморщила лицо. Так все нелепо и некстати. Села. Рука потянулась к дверце. Один из парней повернулся и ударом по голове опять отключил ее.

Машина подъехала к серому дому. У подъезда девушку вытащили из салона, Ромб взвалил на плечо и отнес в квартиру. Бросил в комнате на промятый серый диван.

Сквозь узкие щелки глаз голодным взглядом осмотрел стройное тело. Расстегнул разноцветную рубаху, обнажил волосатую грудь. Брызнул в лицо водой. Привел в чувство и отправил в ванную.

Зовалевская по пути огляделась. В комнате пустые углы, диван, несколько стульев, смятая одежда. В кухне стол и грязное пятно газовой плиты. В дверях второй комнаты хищно ухмылялся Хвост. Поедал ее глазами, ослабив на поясе джинсов черный ремень. В ухе серьга, на пальце татуировка перстня,