Она решила, что скажет «прощай» только однажды, когда придетминута расстаться, и не будет страдать всякий раз, как вспомнит о том, чтоскоро ее уже здесь не будет. И потому, обманывая свое сердце, двинулась в тоутро по Женеве как ни в чем не бывало, как будто до скончания века ходить ей поэтим улицам, по Дороге Святого Иакова, по мосту Монблан. Она смотрела, каккружат над водой чайки, как раскладывают свой товар торговцы, как служилый люд,выходя из контор, отправляется обедать. Грызла яблоко, наслаждаясь вкусом ицветом. Видела, как в отдалении заходят на посадку самолеты, как из серединыозера поднимается, играя всеми цветами радуги, столб воды, как робкая,затаенная радость охватывает всех, кто проходит мимо, кто идет навстречу.Ловила на себя взгляды заинтересованные, взгляды безразличные, взгляды ничегоне выражающие. Почти целый год прожила она в этом маленьком городе, похожем налюбой другой городок – сколько таких в мире? Если бы не причудливая архитектураего зданий да не вывески бесчисленных банков, вполне можно было бы вообразитьсебе, что дело происходит где-нибудь в Бразилии, в провинции. А что? Естьярмарка. Есть рынок. Есть матери семейств, торгующиеся с продавцами. Школьники,которые сбежали с уроков, наврав, что мама-папа больны, и теперь целуются наберегу реки. Есть люди, чувствующие себя здесь как дома, и люди посторонние.Есть газеты, рассказывающие о разных скандальных происшествиях, иреспектабельные журналы для почтенных бизнесменов, которые, насколько можносудить, читают только газеты, рассказывающие о скандальных происшествиях.

Мария направилась в библиотеку сдать руководство поусадебному хозяйству. Она не поняла в этой книжке ни слова, но это было и неважно – в те минуты, когда ей казалось, что контроль над собой и своей судьбойпотерян, книжка напоминала, какая цель стоит перед ней. Книжка в строгом желтомпереплете, книжка без картинок, но с мудреными графиками и схемами, была еебезмолвной спутницей и более того – путеводной звездой, сиявшей во тьменедавних недель.

Ты всегда строила планы на будущее, сказала она себе. Инастоящее неизменно ошеломляет тебя. И подумала о том, что обрела себяблагодаря независимости, отчаянию, страданию, обрела – и тотчас сновастолкнулась с любовью. Хорошо бы, чтоб – в последний раз.

А самое забавное – что ее коллеги порой обсуждали, как имбыло хорошо с тем или иным мужчиной, толковали о неземных восторгах, иногдавыпадавших на их долю, тогда как она, в сущности, была и осталась равнодушной ксексу. Она не решила свою проблему и в обычном совокуплении достичь оргазма ейбыло не дано, а потому половой акт стал для нее делом настолько обыденным ивульгарным, что едва ли когда-нибудь сможет она обрести в нем тот пыл, и жар, ирадость, которые искала и жаждала.

А может быть, все дело в том, думала Мария время от времени,что правы ее родители и романтические книжки – без любви никакое удовольствие впостели невозможно.

Библиотекаршу, которую она считала своей единственнойподругой, хоть никогда ей об этом не говорила, она застала в добром расположениидуха. Был как раз обеденный перерыв, но Мария отказалась от предложенногосэндвича, поблагодарив и сославшись на то, что недавно завтракала.

– Долго, однако, вы изучали эту книжку.

– И все равно ничего не поняла.

– Помните, о чем вы попросили меня однажды?

Мария, разумеется, не помнила, но по лукавой улыбке,заигравшей на лице библиотекарши, догадалась, о чем шла речь. О сексе.

– Когда вы как-то раз пришли сюда за литературой такогорода, я решила обревизовать все, что тут у нас имеется в наличии. Оказалось –немного, и я сделала заказ, поскольку мы должны просвещать юношество.

Тогда им не придется учиться этому наихудшим из всехвозможных способом – у продажных женщин.

Библиотекарша указала на тщательно завернутую в коричневуюбумагу стопку книг в углу.

– Разобрать пока еще не успела. Только мелькомпроглядела и, знаете, пришла в ужас от того, что увидела.

Ну да, можно было наперед сказать, о чем пойдет сейчас речь– об акробатических позициях, о садомазохизме и прочем. Лучше извиниться,спохватиться, что пора, мол, на работу (она, правда, еще не придумала, где онаработает – в банке или в каком-нибудь магазине; врать – дело утомительное, тутглавное – ничего не перепутать).

Мария поблагодарила и стала уж было приподниматься с места,готовясь уйти, но библиотекарша продолжала:

– Вы тоже будете ошеломлены. Вот, например, вы знаете,что клитор был открыт совсем недавно?

Открыт? Недавно? Ну да, не далее как на этой неделе кто-топрикасался к этой части ее собственного тела, найдя его так споро и ловко –несмотря на полную темноту, – что сомнений не было: эта область ему хорошоизвестна.

– Его существование было официально признано лишь в1559 году, после того, как врач по имени Реальдо Колумбо выпустил в свет книгу«De re anatomica». А до тех пор, полтора тысячелетия нашей эры, о нем никтопонятия не имел. Колумбо описал его в своем исследовании, назвав «органомкрасивым и полезным». Можете себе представить?

Обе рассмеялись.

– А два года спустя, в 1561, другой медик, Габрил-леФаллопио заявил, что честь этого открытия принадлежит ему. Нет, вы толькоподумайте! Двое мужчин разумеется, итальянцы, им и карты в руки – спорят, ктопервым ввел клитор в мировой обиход!

Разговор был занятный, но продолжать его Мария не желала –прежде всего потому, что при одном только воспоминании о завязанных глазах, оруках, которые скользили по ее телу, безошибочно находя самые чувствительныеточки, она, как выражались в «Копакабане», «потекла» – и сильно. Получается,что она не умерла для секса, этот человек каким-то колдовским образом воскресилее. Как хорошо быть живой!

А библиотекарша между тем воодушевлялась все больше:

– Но даже после того, как клитор был открыт, должноговнимания ему не уделяли, скорее – напротив, – продолжала она, на глазахпревращаясь в высокую специалистку по клиторологии или как там называется этанаучная дисциплина. – Оказывается, то, что мы сегодня читаем в газетах обафриканских племенах, у которых принято ампутировать клитор, чтобы лишитьженщину права на наслаждение, – совсем не ново. У нас в Европе, в XX векепроводятся подобные операции, ибо принято было считать, что эта маленькая и ненесущая никакой полезной функции анатомическая деталь есть источник истерии,эпилепсии, супружеской неверности и бесплодия.

Мария, прощаясь, протянула руку библиотекарше, но ту былоникак не унять.