Она дождалась, когда переключится светофор, перешла улицу,остановилась перед цветочными часами, подумала о Ральфе, вспомнила, каквспыхнул вожделением его взгляд в тот вечер, когда она приспустила с плечаплатье, снова ощутила, как его руки обхватывают ее груди, скользят по бедрам,играют между ног, почувствовала, что снова захлестывает ее волна возбуждения,взглянула на высоченный водяной столб посреди озера – и, не испытывая никакойнеобходимости прикоснуться к себе, испытала оргазм прямо здесь, на виду у всех.

Но никто не заметил этого; все были заняты, очень заняты.

* * *

Как только она переступила порог «Копакабаны», ее окликнулафилиппинка Ния, единственная из всех девиц, отношения с которой можно было доизвестной степени счесть дружескими. Она сидела за столиком с каким-то мужчинойвосточного вида. Оба чему-то смеялись.

– Нет, ты только послушай, чего он от меняхочет! – воскликнула Ния.

Клиент, лукаво сощурясь и не переставая улыбаться, достал иоткрыл какую-то коробочку, напоминавшую футляр для сигар. Милан из-за стойкивперил в него зоркий взгляд – не шприцы ли там с ампулами? Нет, в коробкеоказался предмет неведомого назначения, но к наркотикам отношения не имевший.

– Словно из прошлого века, – сказала Мария.

– Именно так! – согласился клиент, слегкараздосадованный ее невежеством. – Ему больше ста лет, и стоит онколоссальных денег.

То, что Мария видела перед собой, напоминало больше всегодопотопный миниатюрный радиоприемник – лампы, рукоять, электрические батареи,клеммы. И еще – наружу выходили два проводка с небольшими – в палец длиной –стеклянными наконечниками. Трудно было представить себе, что прибор стоитколоссальных денег.

– И как же он действует?

Нии этот вопрос не понравился. Она, конечно, доверяла Марии,но люди, как известно, переменчивы – а вдруг бразильянка положила глаз на ееклиента?

– Он мне уже объяснил. Эта штука называется «ЛиловыйПосох».

И, обернувшись к восточному человеку, предложила уйти,показав тем самым, что принимает его приглашение. Однако тот наслаждалсяинтересом, вызванным его игрушкой.

– В 900-е годы, когда в продажу поступили первыеаккумуляторные батареи, практикующие врачи начали проводить опыты сэлектричеством, надеясь с его помощью излечивать умственное расстройство илиистерию. Применяли его и для оздоровления кожи – ну, чтобы сводить всякие тамбородавки, пятна и прочее. Видите эти стеклянные наконечники? Их прикладываютсюда – он показал себе на виски – и батарея дает такой же статический разряд,какой мы испытываем, когда воздух очень сухой.

Подобного никогда не случалось в Бразилии, а вот здесь, вШвейцарии – сплошь и рядом. Мария обнаружила это явление, когда однажды, открывдверцу такси, услышала щелчок и ее дернуло током. Она решила, что это машина нев порядке, возмутилась, заявила, что не станет платить, но шофер в долгу неостался и обвинил ее в полном невежестве. Выяснилось, что он был прав – виноювсему оказалась удивительно низкая влажность воздуха. После того как Мариюнесколько раз ударяло током, она боялась прикасаться к любым металлическимпредметам, пока не купила в супермаркете браслет, разряжавший скапливавшееся вней статическое электричество.

Она обернулась к восточному человеку:

– Но ведь это ужасно неприятно!

Нии с каждой минутой все меньше нравился этот диалог. Но,чтобы не устраивать скандала со своей единственной – потенциальной – подругой,она обняла клиента за плечи, чтобы ни у кого не возникало никаких сомненийнасчет того, кому он принадлежит.

– Это зависит от того, куда приложить! – засмеялсяклиент.

С этими словами он повернул регулятор, и наконечники сталикакого-то лиловатого цвета. Потом быстрым движением приложил один к руке Нии,другой – к плечу Марии. Раздался щелчок, но ощущение было совсем безболезненными больше напоминало щекотку.

Приблизился Милан.

– Пожалуйста, уберите.

Клиент послушно спрятал свой аппарат в футляр. Филиппинка,воспользовавшись этим, предложила ему отправиться в отель. Он был немногоразочарован – девушка, появившаяся второй, проявила к Лиловому Посоху гораздобольше интереса, чем та, которая сейчас звала его с собой. Он надел пиджак,положил футляр в кожаную папку и сказал:

– Сейчас их опять выпускают – они вошли в моду у тех,кто ищет непривычных ощущений. Но вот этот экземпляр можно найти только в музееили у антикваров, да и то вряд ли.

Оставшись вдвоем, Милан и Мария переглянулись не безрастерянности.

– Раньше видел такое?

– У этого субъекта – нет. Наверно, и в самом делепотянет очень прилично, но он может себе это позволить, потому что занимаетвидный пост в нефтяной компании. Я видел другие, современные.

– И что с ними делают?

– Засовывают себе... куда-нибудь и просят, чтобыженщина покрутила регулятор. Их бьет током.

– А сами они не могут?

– Могут, могут. Все, что имеет отношение к сексу, можноделать в одиночку. Но люди, слава Богу, пока считают, что для этого деланеобходим партнер. А иначе я бы разорился, а ты бы пошла торговать свежейзеленью. Да, кстати, твой особый клиент предупредил, что будет сегодня вечером.Так что, будь добра, никаких приглашений не принимай.

– Не приму. И от него – тоже. Дело в том, что я пришла,только чтобы попрощаться.

Милан, на первый взгляд, не оценил серьезность удара.

– Художник?

– Нет. «Копакабана». Всему есть предел, и сегодняутром, когда смотрела на цветочные часы возле озера, поняла, что я – дошла.

– Какой еще предел?

– Я накопила достаточно, чтобы купить в Бразилии ферму.Знаю, что могу заработать еще, поработать еще год, казалось бы – какая разница?

Но я знаю какая. Если останусь, то никогда уже не вырвусь изэтого капкана, который намертво держит и тебя, и твоих клиентов – всех этихменеджеров, охотников за талантами, директоров звукозаписывающих компаний –всех, кого я знавала, кому продавала свое время, которое теперь не выкупитьобратно за все золото мира. Если задержусь еще хоть на день – застряну на год,а застряну на год – не выберусь до гробовой доски.

Милан как-то неопределенно развел руками, как бы показывая,что все понял, со всем согласен, но сказать не может ничего, чтобы не смущатьдевиц, работающих на него. Он был человек добродушный, и хотя решение Марии не одобрил,но и убеждать ее в том, что она поступает неправильно, не стал.