на неподвижного Цзинь Чуна, — тоже ублюдок. Но он жив и пока что живет свой срок по праву. Мёртвые, которые вернулись на землю своевольно, не имеют права оставаться на ней. А Ван Цзюнь — это кто?

— Лекарь времён династии Чжао. Он тоже делал… запретные вещи. Память о нём стёрлась, но наши помнят, конечно.

Под «нашими» он разумел, очевидно, лекарей и хозяев аптек, а не свой русалочий народ.

— Да мне всё равно, что там с ним стало, — сказал Сун Юньхао. — Главное, он тоже сдох. Как вы поняли, что демон скоро выйдет?

— Ему стало голодно. Он был ещё слаб — ему нужно постоянно питаться болью, а Чун-эра ему мало.

— Что вы съели?

— Болеутоляющее. Чтобы уж совсем не рисковать, хотя меня, конечно, ему тоже мало. Зря потратил только…

Тянь Жэнь склонился над телом, нажал на ещё какие-то точки.

— Вам не тошно с ним возиться?

Тянь Жэнь вздохнул:

— У него жена на восьмом месяце.

Сун Юньхао вспомнил тревожную девочку с огромным животом и со смутным ужасом, с каким всегда думал о женских делах, представил вдруг новорождённых, громко вопящих близнецов.

— А теперь тем более хочется его прибить, — признался он. — Ладно. Цзинь Чун же не умрёт сейчас без вас?

— Вообще не умрёт. Не знаю, восстановятся ли ноги…

— А, это уже не наше дело. Идите-ка сюда. — Сун Юньхао стащил Тянь Жэня с кровати, стукнул рукоятью Гунпин по створке окна. — Вы сможете спрыгнуть со второго этажа, не разбившись?

— Конечно, — сказал Тянь Жэнь как-то неуверенно.

— Тогда убирайтесь отсюда быстро.

— Я же не успел отдать заказ.

— Вы идиот? Дугу Хун ещё вчера только чудом вас не забрал себе.

— Он не верит, что я на что-то способен.

— И вы что, теперь хотите впечатлить его своими талантами? Проклятье! Он вас запрёт в клетку. То есть, не знаю, в бочку с водой.

— Не впечатлить. Я просто всегда выполняю заказы.

— А мой пока не выполнили. Прыгайте уже!

Тянь Жэнь приподнял створку ещё повыше, переступил с ноги на ногу, и Сун Юньхао догадался наконец, что он не прыгать боялся, и буркнул:

— Хотите уехать с нами?

— Если вы согласны.

— А зачем бы я ещё предлагал? Давайте прежде уберёмся из города, а потом уж решим, что делать. Вот что. Наймите паланкин. Слуга вам вызовет — у ресторана наверняка найдутся.

Сун Юньхао сунул руку за кошельком, но Тянь Жэнь заверил быстро:

— У меня есть деньги. Ваш залог.

— Вот видите, я вам даже заплатил, а Дугу Хун нет. Скажите носильщикам, что вам нужен госпожи дом Ян. — Тянь Жэнь преданно закивал. — Ло-шимэй с Вэйдэ обещали ждать рядом. Как найдёте их, уезжайте. Я вас потом найду. Ло-шимэй знает место. Ясно? Не ждите.

— Да, — выдохнул Тянь Жэнь беззвучно и вывалился в окно.

Сун Юньхао даже вздрогнул и быстро глянул вниз, но Тянь Жэнь уже стоял внизу, вполне невредимый, даже робко махнул рукой. Сун Юньхао замахал ему в ответ, чтобы убирался скорее.

С улицы потянуло свежим воздухом, и затхлая вонь в комнате чуть рассеялась. Сун Юньхао понял, что отчаянно хочет пить, даже потянулся за остатками вина в кувшине, но в последний миг побрезговал, решил, что спросит у слуг в ресторане. Предстояло сделать то, что он ненавидел, пожалуй, больше любых охот, — объясниться с живыми. Пока что он даже про труп Цзинь Пина в усадьбе не рассказал родичам, а с пересохшим горлом много не расскажешь. По крайней мере, хотя бы управляющий казался человеком толковым.

Сун Юньхао вышел из комнаты, поискал глазами слугу, чтобы велеть пока посидеть с раненым, но вместо того наткнулся на Дугу Хуна — тот стоял в дальнем конце коридора. Ещё дальше маячил его тощий, как скелет, адепт.

— Ты убил демона? — спросил Дугу Хун негромко.

Если кто-то из этих двоих и был ранен, под тяжёлыми плащами различить это было невозможно. Ци Дугу Хуна была в волнении, хотя и теперь он хорошо контролировал её — если б Сун Юньхао не знал о его проблемах, решил бы, что это просто следствие охотничьего гнева.

— Убил, — сказал Сун Юньхао сухо и прошёл, коротко поклонившись, к лестнице. Подумал мимоходом, что держится слишком нагло, — а впрочем, миновали те времена, когда он, подобно тощему адепту, стоял, молча склонившись, за плечом господина. У падения на самое дно тоже есть странные преимущества. Например, невиданная свобода.

Дугу Хун одобрительно кивнул. Он-то вёл себя с неожиданным вежеством для человека такого высокого ранга и такой дурной репутации.

— Ты из бродячих?

— Да.

Дугу Хун узнал, конечно, болиньскую дао, которая никак не могла оказаться в руках случайного бродячего заклинателя. И про гибель молодого господина Бая Дугу Хун знал, пусть и не видел никогда его телохранителя. Но он не сказал больше ничего, лишь оглядел Сун Юньхао с ног до головы и мимолётно дёрнул бровью. Так с удивлением смотрят на человека, которого в прошлый раз видели десять лет назад ребёнком, — он это или не он?

И, сбегая по лестнице, Сун Юньхао догадался наконец: дело было не в возрасте, конечно, но телохранитель молодого господина Бая по всем расчётам должен был быть уже мёртв или, на худой конец, превратиться в полубезумного калеку; он тоже состоял из боли, как Цзинь Ган, а лишившись её, стал совершенно неузнаваем, неуязвим для любых чужих предсказаний.

И эта краткая свобода, на которую он не имел права, так потрясла его, что на последней ступени он замер на миг, обеими руками прижав к груди Гунпин, и глянул недоумённо, как в первый раз, на собственные широкие ладони и угловатые запястья, торчавшие из вечно закатанных рукавов.

* * *

Внезапно проклюнулось солнце, осеннее, бледненькое, но всё-таки солнце, и Тянь Жэнь укрылся и от его лучей, и от чужих глаз в тени между повозкой и соседним забором.

Хотелось подойти к лошади, прижаться щекой к ласковой морде, но для этого тоже нужно было выбраться из укрытия. Для того, чтобы войти в дом госпожи Ян, — тем более.

Может, она даже впустила бы его, и он напоследок хотя бы поклонился поминальной табличке Ян-сюна. Тянь Жэнь утешал себя тем, что времени всё равно нет, барышня Ло скоро выйдет, и они уедут, но знал, что это пустая отговорка — он даже не попытался.

Из-за повозки вдруг высунулась голова девчушки — умненькие ясные глазки, тощие косички кольцами вокруг ушей.

— Госпожа велела вам передать, — сказала она хрипловатым серьёзным голосом и выбралась из-за повозки целиком, с изящно украшенным футляром в