практически никогда не наблюдалось ранее. Вот какая идея о массовом самоубийстве бродила в умах незадачливых итальянских адмиралов и старших офицеров, пытавшихся подобным образом спасти сильно подмоченную репутацию своего флота. Как позднее утверждал итальянский историк Брагадин: «Флот приготовился погибнуть».

Дело оставалось за малым. Командованию итальянского ВМФ надо было еще подвигнуть своих подчиненных на решение этой явно невыполнимой задачи. Конечно, в случае организации подобной гипотетической «психической атаки» итальянские корабли были бы перехвачены и потоплены могучим союзным объединенным флотом в составе 8 линкоров, 8 авианосцев, 26 крейсеров при поддержке многочисленных союзных ВВС. Картина этого виртуального побоища вполне могла предвосхитить произошедшее с остатками японского флота в районе Филиппинских островов в 1944 году или у мыса Энганьо в 1945 году.

Командование Реджиа Марина, охваченное истерическим энтузиазмом, могущим привести только к полному уничтожению флота, не испытывало ни малейшего сомнения в исходе этого безумного рейда и готовило свои корабли к «славной гибели». Адмирал Бергамини даже утверждал, что мечтает дать «бой чести», чтобы «хотя бы на один день побыть львом» и пойти на дно под итальянским флагом. Как ни странно, но именно это последнее пожелание адмирала позднее и сбылось…

Были отданы соответствующие приказы по флоту, выполнение которых привело бы к неминуемому разгрому всех соединений итальянского флота. Предполагалась гибель не только остатков флота, но и его высшего комсостава, поскольку планировалось, что высшие командиры примут участие в решающем бою на борту флагманского корабля. По здравом размышлении этот аспект авантюрного плана, по понятным причинам, гнут. Хотя замотивирован был этот «откат» необходимостью организации командования оставшимися после сражения военными кораблями и торговыми судами.

Имея в перспективе столь мрачное будущее, действующие корабли итальянского флота по инерции еще продолжали проводить такие операции, как обеспечение охранения конвоев, направляемых на острова Корсика и Сардиния, а также выполнять минные постановки в угрожаемых районах.

Командование пыталось подбодрить своих подчиненных в столь тяжелое время. Так, в начале августа новый военно-морской министр адмирал Де Куртен в сопровождении начальника инспекции MAS адмирала Пьяцца прибыл в Специю, где посетил расположение X флотилии. После проверки адмирал обратился к личному составу с пламенным призывом сражаться до «последней капли крови». Рафаэле Де Куртен был назначен на министерский пост 26 июля. Одновременно он сменил адмирала Артуро Рикарди на посту начальника штаба Реджиа Марина. Ранее, в 1942–1943 годах, он был инспектором итальянского подводного флота. Кстати, Муссолини был очень высокого мнения об этом адмирале. Он считал его назначение оправданным еще и потому, что Де Куртен хорошо владел немецким языком и отлично знал немцев. Все это, по мнению Муссолини, было очень важно в тот момент времени.

«Последний звонок» для итальянского флота прозвучал 2 сентября, когда союзные войска форсировали Мессинский пролив и высадились на Апеннинский полуостров. Обреченный флот начал нехотя готовиться к последнему выходу в море, не подозревая о ведущихся мирных переговорах с противником.

Новый премьер-министр Италии, престарелый маршал Пьетро Бадольо, продолжал «играть в прятки» со своими адмиралами. Лишь 3 сентября он известил адмирала Де Куртена о «начале» переговоров о перемирии. Адмиралу было предписано хранить в тайне эту информацию даже от своего заместителя адмирала Луиджи Сансонетти. Практически итальянский флот находился в полном неведении относительно происходящих за кулисами важных событий.

Лишь 5 сентября в военно-морских кругах начали циркулировать смутные слухи об истинной ситуации. 6-го числа в штабе флота было получено сообщение правительства о том, что ведутся переговоры. Видимо, это сообщение было обусловлено тем, что днем ранее итальянское верховное командование затребовало у штаба Реджиа Марина прислать в свое распоряжение хорошо информированного офицера, а также выделить корвет. Все это оставляло большое поле для всевозможных домыслов.

Как выяснилось позднее, офицер флота был нужен в качестве военно-морского консультанта в комиссии по перемирию, находившейся в Алжире. Корвет же предполагалось использовать для доставки в Италию американского генерала Максвелла Тейлора. Он должен был оценить возможности для высадки воздушного десанта в районе Рима.

Вечером 6 сентября адмиралу Де Куртену сообщили о скором завершении переговоров и возможных задачах флота, хотя ни тогда ни ранее итальянское правительство не удосужилось запросить мнение флотского командования по условиям капитуляции. Срок объявления о перемирии был назван весьма неопределенно — от 10 до 15 сентября.

Наконец-то Де Куртену разрешили устно и строго секретно сообщить эту сенсационную новость своему заместителю и еще нескольким высшим чинам флота. Получив определенную свободу действий, военно-морской министр собрал на совещание некоторых адмиралов. На нем был составлен меморандум, где выражался протест против выработки военно-морских пунктов условий перемирия без учета мнения представителей флота.

Утром 7 сентября адмиралы Де Куртен и Сансонетти отправились к начальнику итальянского Генштаба генералу Амброзио для вручения своего протеста. В то время как адмиралы собирались выразить этот явно запоздалый протест, в районе Палермо было обнаружено крупное десантное соединение противника. Итальянский флот, в соответствии с ранее отданным самоубийственным приказом своего министра, начал готовиться к выходу в море во второй половине дня 8 сентября. Итальянские подводные лодки уже начали выходить в отведенные им районы патрулирования.

Днем того же дня в Риме состоялось еще одно совещание итальянских адмиралов, на котором обсуждался вопрос о возможных ответных действиях немцев. Все участники совещания должны были 8 сентября вернуться в свои штабы, чтобы 9-го числа начать действовать по намеченному плану. Эта дата была названа потому, что итальянские адмиралы предполагали, что о заключении перемирия будет объявлено не ранее 10 сентября. Вся эта программа действий итальянского военно-морского командования рухнула в одночасье, но об этом будет сказано чуть ниже.

В тот же день, 7 сентября, адмирал Де Куртен, уже проинформированный о грядущем перемирии, нанес визит немецкому Главнокомандующему фельдмаршалу Кессельрингу и его начальнику штаба генералу Весталю. Он вполне серьезно убеждал фельдмаршала в том, что 8 или 9 сентября итальянский флот выйдет из Специи и даст бой английскому флоту. Итальянский адмирал, как недюжинный актер, со слезами на глазах уверял своих союзников, что «итальянские моряки победят или погибнут». Не забыл он также доверительно изложить немцам и план своих действий.

Надо сказать, что эти торжественные заверения произвели необходимое впечатление на немецких военных руководителей. Они, видимо, просто не могли себе представить, что официальное лицо, облеченное столь высокими полномочиями, может так беспардонно лгать, глядя им прямо в глаза. Чего стоили эти заверения итальянского военно-морского министра можно оценить, учитывая изложенное выше. Остается открытым вопрос о том, по своей инициативе «дурил голову» немцам адмирал Де Куртен или он выполнял указания маршала Бадольо?

Происходившие у берегов Апеннинского полуострова события торопили итальянское