— Возможно, это был Горен. — Тунгдил решил, что причиной такого следа на земле было волшебное заклинание. — При помощи заклинания стены огня он пытался защититься от нападающих.

Дрожащими пальцами гном ощупал одежды мертвеца и обнаружил небольшую жестянку с солодом, на которой было выгравировано имя «Горен».

— Щит бы ему больше помог, — сухо заметил Боиндил. — Когда дело дойдет до драки, магия тебя всегда подведет.

Его брат смерил взглядом деревья, с которых в начале лета опадала листва.

— Не нравится мне эта Зеленая Роща. Пойдемте отсюда, — предложил он. — Такое ощущение, будто они собираются вытащить свои корни из земли и пойти.

— А как же мертвые? — спросил Тунгдил. — Может быть, нужно их…

— Они мертвы, — возразил Боиндил.

Боендал уже повернулся, чтобы уходить.

— Чудовища, эльфы и эльфячьи приспешники. Нас это все не касается.

Тунгдил понял, что ему до них не достучаться, и пошел следом через руины селения, чтобы выйти на дорогу и выбраться из Зеленой Рощи.

Ему было жаль оставлять эльфийку и Горена, будто забитых животных, и он еще раз оглянулся, чтобы хотя бы взглядом попросить у них прощения. И тут он заметил что-то странное.

Мольберт! Он стоял в развалинах дома, будто художник отвлекся и на минуту отошел. Это зрелище тронуло Тунгдила. Он прекрасно мог себе представить, что здесь произошло. Увлеченная искусством эльфийка или один из ее сородичей вынуждены были прерваться из-за нападения орков, оставив незавершенное творение, застывшее воспоминание о свершившемся здесь ужасном преступлении.

«Что же она рисовала?»

— Сейчас вернусь.

Он перебрался через руины, так как хотел узнать, что же было изображено на мольберте.

Боендал вздохнул, и его усы заколыхались.

— Да уж, нелегко с ним.

— Нелегко, — согласился Боиндил, отерев пот с лица черной косой.

Ворча, они двинулись за ним.

Тунгдил стоял перед картиной, с которой явно было что-то не так.

«На ней изображена поляна уже после боя».

Эту картину рисовала рука мастера. Художник использовал исключительно красную краску, чтобы изобразить все эти разрушения на гладком белом холсте. Она с невероятной точностью отражала все подробности: трупы, остатки зданий, деревья.

Тунгдил повнимательнее присмотрелся к холсту. «Не похоже на лен». Обойдя мольберт, он замер от ужаса. Обратная сторона холста была красной и влажной, и осторожно прикоснувшись к нему, гном тут же отдернул руку. «Кожа!» Художник использовал кожу, чтобы нарисовать эту картину. Судя по безупречности холста, он взял кожу повелительницы Рощи. Гном подозревал, что и краска-то была не краской. Тунгдил подозвал к картине близнецов.

Немного в стороне стояли два мольберта поменьше. На одной картине было изображено преисполненное страдания лицо эльфийки, в чьих глазах горели страх и мука. На второй картине было во всех подробностях изображено ее обглоданное тело. Тунгдил с отвращением сбросил чудовищные картины на землю.

— Холсты еще не высохли, — сказал Боендал, присмотревшись к ним повнимательнее. — Их безумный создатель может вернуться в любую минуту.

— И я очень этому рад, — проворчал его брат. — Мы с него тоже живьем кожу сдерем.

— Такие омерзительные вещи не должны существовать, — с отвращением сказал Тунгдил.

Хотя ему редко доводилось видеть столь искусные картины, он бросил их в огонь вслед за кисточками.

Они молча пошли к дороге из селения, но тут услышали лошадиное ржание. Оно было громким и агрессивным. Затем конь злобно зафыркал.

В двадцати шагах справа от гномов из голого леса вышел черный жеребец. Глаза у него светились красным, и с каждым шагом копыта выбивали из земли белые искры, освещавшие его сбрую.

На спине Коня Мрака ехала стройная альвийка с длинными темно-каштановыми волосами. Ее тело защищали доспехи из черной клепаной кожи, украшенные полированным тионием.

— Вонючие подземыши? — За ее спиной выдавалась рукоять меча, а в правой руке альвийка сжимала изогнутый лук.

Длинные стрелы находились в колчане, и Тунгдил сразу их узнал.

— Вы уничтожили мои картины! Значит, потребуется новая кровь, чтобы нарисовать еще.

Альвийка выпрямилась, чтобы получше разглядеть гномов. Ее лицо до мельчайших подробностей напоминало лицо эльфийки, и она вполне могла бы сойти за создание богини Паландиэль, если бы не черные белки глаз.

— Надеюсь, ваша кровь не быстро сворачивается. — Она опустила руку на колчан. — Кровь должна быть жидкой, чтобы можно было точнее нарисовать детали.

— Ура, вот это веселуха! Какой бой будет! — радостно закричал Боиндил на гномьем. — Но давайте сперва отступим в руины, а то здесь ушастая перестреляет нас как зайцев.

Пригнувшись, гномы бросились за деревянную стену, спрятавшись в укрытии.

Послышался свист первой стрелы. Она с невероятной легкостью пробила доски, за которыми укрылись гномы, и с громким звуком ударилась о кольчугу Боендала. Черное острие из тиония оставило на металлической кольчуге глубокую царапину. Боендал выругался, и они поползли поглубже в дымящиеся развалины, собираясь спрятаться от альвийки и напасть на нее с тыла.

Выглянув из-за угла, Тунгдил увидел узкую голову Коня Мрака. Будто хищное животное, жеребец крался по остаткам Зеленой Рощи. Когда его копыта касались мертвых созданий света, лежащих на земле, слышалось шипение. Ноздри коня раздувались, он искал новую добычу.

Гном почувствовал, как его охватывает неведомое ему до тех пор чувство страха: седло коня было пусто!

«Где же она?»

Альвийка наверняка находилась где-то в селении. Закрыв глаза, Тунгдил попытался отогнать от себя все воспоминания об альвах.

Открыв глаза, он обнаружил, что Боендал и Боиндил тоже куда-то исчезли, и теперь он ощущал не только страх, но и растерянность.

— Где вы? — прошептал он, покрепче перехватывая топор.

Как они могли сказать ему, что он плохой боец, а потом бросить одного в руинах в то время, как за ним охотились два ужаснейших чудовища Потаенной Страны?

Кто-то коснулся его руки.

Вздрогнув, Тунгдил тут же не глядя ударил подошедшего топором. Лезвие вошло человеку в грудь, и гном в ужасе уставился на него.

— Горен? Я думал, ты умер! — пробормотал он.

Бывший ученик мага рассеянно уставился на рану, зиявшую в его груди. Он провел кончиками пальцев по ее краям, а затем посмотрел на Тунгдила.

— Я… ничего… не чувствую, — простонал он, вытаскивая из тела стрелу орка. — Ничего… — в отчаянии повторил он. — Лишь… ненависть…

Вытянув руку, Горен схватил балку и перевел на гнома невидящий взгляд.