— Они отобрали у меня все, что было мне мило и дорого. Мою любовь, мою красоту, мой дом, мой лес. — Подняв левую руку, она медленно опустила указательный палец в пустую глазницу. — Я даже не могу оплакать утраченное. Пожалей меня.

Тунгдил больше не мог выносить безграничную печаль ее голоса и, дрожа, поднялся. Подойдя к ней, он замахнулся топором, и, когда отрубленная голова покатилась в руины, ее скелет рассыпался в прах. Эльфийка наконец-то была мертва.

Лес застонал. К хрусту и скрипению добавился и шум борьбы, так что гном вспомнил о близнецах, по-прежнему сражавшихся с альвийкой.

«Мертвые Земли! Они по-прежнему о них не знают. — Тунгдил взял себя в руки. — Нужно отрубать мертвым головы, иначе они вернутся нежитью».

Боендал и Боиндил сражались со своей противницей, которая даже и не думала о том, чтобы бороться по правилам гномов. Ловкая будто кошка, она уклонялась от их ударов, прыгая влево-вправо, но ей не удавалось пробить кольчуги близнецов.

— Оп! — Тунгдил замахнулся и бросил в альвийку топор. Она заметила летящее в нее лезвие и ловко уклонилась, но внезапно у нее за спиной возник Горен и ударил ее балкой. Хотя альвийка и услышала его, столкновения было уже не избежать.

От удара балки она качнулась вперед, и Боиндил с безумным смехом набросился на нее с топорами, целясь в слабо защищенные доспехами ноги.

— Спустись-ка пониже, черноглазка!

Его атака была успешной. Раненая альвийка закричала. В этот момент обух молота Боендала угодил ей в живот. Девушка затихла, и близнецы отрубили ей голову.

— В этом не было необходимости, волшебник. Мы бы и сами справились с этой ушастой, — обиженно сказал Боиндил Горену, хромавшему ему навстречу. — И вообще, почему ты до сих пор жив?

— Мы на Мертвых Землях! Они не дают ему умереть до конца. Ты должен отрубить ему голову, лишь так он обретет покой, — крикнул ему Тунгдил.

— Ну, раз так, — пожал плечами гном, уклоняясь от балки нежити.

Лезвие топора блеснуло, и голова Горена покатилась по земле. Маг был мертв.

— Раз такое дело, нужно и со всеми остальными разобраться. — Боендал мотнул головой в сторону селения.

Обгоревшие трупы орков и жителей Зеленой Рощи начали медленно подниматься, следуя зову силы Зла. Они не могли отличать союзников от противников и атаковали лишь живое, но близнецы взялись за дело с большой тщательностью. Они отрубали головы одному зомби за другим, чтобы дать душам умерших покой. Тунгдил же лишь наблюдал за происходящим.

— Как-то просто это все было, — пожаловался Боиндил, когда вся нежить была обезврежена. — Но, с другой стороны, этого было достаточно, чтобы умерить мою ярость. — Безумный блеск в его глазах погас. — Пойдемте.

Они прошли по земле, бывшей когда-то Зеленой Рощей, и направились на юг.

Голые деревья не мешали им уйти. По-видимому, они решили сделать последнее одолжение тем, кто уничтожил хотя бы одну из альвов, принесших смерть в мирное селение. Ветви скрипели и хрустели, опускаясь вниз, но не более того.

Гномы слышали шуршание превращавшейся в тлен листвы под их ногами. От множества животных не осталось и следа, и ни одна птица не пела в ветвях.

— Нужно сперва поехать к Лот-Ионану, — сказал своим спутникам Тунгдил, пересказав им разговор с эльфийкой. — Мертвые Земли и орки не должны были так далеко продвинуться на запад. Мой маг должен обо всем узнать и получить эти книги. По всей видимости, они очень нужны.

— Ионандар? Да это же крюк в шесть сотен миль, — недовольно проворчал Боендал. — Так мы попадем в королевство Вторых еще позже.

— Иначе нельзя, — упрямо возразил Тунгдил. — Или же мы можем отправиться в Лиос-Нудин и выступить перед Советом магов.

— Молодец, гном и должен быть упрямым, — рассмеялся Боиндил.

— Ну ладно, поедем в Лиос-Нудин, — махнул рукой его брат. — Верховный король жил так долго, что наверняка сумеет продержаться еще некоторое время. Враккас подарит ему силу. — Он потянулся за бурдюком с водой.

— Кстати, ты неплохо держался, учитывая, что ты вообще не умеешь обращаться с топором, — похвалил его Боиндил. — Но запомни, что гном никогда не бросает оружие, если у него нет при себе другого. Да и в метании тебе есть чему поучиться. Я научу тебя обращаться с топором, Тунгдил, и вскоре свинорожие будут бояться тебя так же, как и меня.

На это Тунгдилу возразить было нечего.

— Чем быстрее я научусь обращаться с оружием, тем лучше.

Вечером, когда они остановились на привал, Боендал запел гномью песнь о древней вражде эльфов и гномов, но, увидев лицо Тунгдила, замолчал. Песня о смерти и вражде не подняла бы ему настроения.

— А что вы знаете о моем племени? — спросил он у них.

— Четвертые? — Боендал почесал бороду и достал из сумки кусок сыра, собираясь его поджарить. — У них двенадцать кланов. В основном Четвертые, как правило, более низкие, худые и хрупкие, чем мы. Это связано с тем, что их ремесло — это ювелирное дело. — Он смерил Тунгдила взглядом. — Ну да, ты подходишь под это описание. Хотя среди них ученых и нет, но фигура у них приблизительно такая же… Хотя нет, ты для них, пожалуй, слишком силен. Слишком уж у тебя плечи широкие. — Он обдумал свои слова. — Я это говорю не для того, чтобы тебя обидеть, просто это действительно так, — объяснил он. — Враккас сделал нас такими, какие мы есть.

Но Тунгдил этим ответом не удовлетворился. Это были достаточно общие слова, из которых он не узнал ничего нового.

— И это все?

Близнецы переглянулись.

— Королевства гномов уже давно не общались между собой, — честно ответил ему Боендал. — Мы мало знаем о Четвертых. Подожди, пока ты их сам встретишь. Но я могу рассказать тебе о Вторых. Наши семнадцать кланов — лучшие каменотесы из всех племен. Увидев крепость Огрова Смерть, ты будешь в восторге. Такого ты точно никогда не видел! Даже самому большому замку долговязых с ней не сравниться.

Боендал хвастался все больше, расхваливая роскошь каменных строений, заставлявших бледнеть от зависти все другие племена. Тунгдил же внимательно его слушал, радуясь, что вскоре увидит творение своего народа собственными глазами.

Потаенная Страна, Лиос-Нудин,

лето 6234 солнечного цикла

День за днем гномы шли к столице королевства Лиос-Нудин, чтобы предстать перед Советом магов.

Сперва Боиндил настаивал на том, чтобы они шли в стороне от тракта, ведь так было безопаснее. Но уже через четыре дня похода сквозь заросли гномов замучили бьющие в лицо ветки, необъяснимым образом постоянно целившиеся им в нос или глаза, и шипы, застревавшие в кольчугах. Поэтому путники вернулись на покрытый пылью тракт, впрочем, постоянно следя за тем, кто к ним приближается.

Последние события здорово сказались на Тунгдиле. Ему постоянно снились кошмары, и когда он в пути склонялся над ручьем, чтобы набрать воды в бурдюк, его лицо казалось ему старше, а карие глаза — серьезнее, чем в начале путешествия. На его облик легла печать пережитого ужаса.