Арлекин с недоумением и легкой паникой наблюдает за приближающейся тощей, нескладной фигурой. Приходится напрячь всю фантазию, чтобы догадаться – ба, это же мужской стриптиз! Тщедушные юноши с синими ввалившимися щеками закачались вокруг шеста, затеребили друг друга тщедушными лапками. На ногах горе-танцоров почему-то надеты унты, от этого ноги превратились в хлипкие спички. Арлекину внезапно вспомнился мультик по мотивам русских сказок; там в буреломе, на ножках-сучках бродила нетрезвая кикимора, питалась мухоморами и совершала похожие телодвижения…

Трое нефтяных дядечек к этому времени плотно угнездились в салатах. Друзья Арлекина удрали в соседний танцзал, периодически возвращались, настойчиво звали ее за собой. Прочая публика разделилась на две части. Мужики ржали или вслух посылали танцоров в разные пешеходные прогулки, нетрезвые дамы скакали вокруг сцены, изображая коллективный оргазм. По полу катались стаканы и туфли. В дальнем углу, почти не скрываясь, занимались сексом.

Нефтяники куда-то сгинули, вернулись цирковые друзья с новой порцией спиртного. Незаметно для себя Арлекин впервые перебрала дозу. Оказалось, что пьяным быть совсем не интересно и даже весьма противно. Один из танцоров с ужимками приблизился к столику, попытался изящно вскочить на пустой стул и едва не свернул себе шею.

– Несчастные вы какие-то, – расчувствовались цирковые. – На тебе мяса, покушай сядь, чем скакать!

Парень в унтах позорно ретировался. Впрочем, за соседним столиком публика оказалась менее придирчивой, вместо свинины напихали рублей в трусы.

– Идиоты, – сказал кто-то из девушек, – лучше бы наши мальчишки вместо них вышли!

– Может, их, правда, покормить?

– Эх, ни хрена в этой стране не меняется, – вздохнул кто-то из парней. – Точнее, меняется, но как-то раком…

Арлекин закашлялся, табачное облако коварно подкралось к столу.

Внезапно ей остро захотелось назад. В Америку. В Канаду. Куда угодно, подальше отсюда. Подальше от места, где ты прыгаешь без страховки с двадцатиметровой высоты, а они сплевывают косточки и ковыряют в зубах. Подальше от страны, где обделенные женщины рукоплещут убогой педерастической самодеятельности…

Но по договору оставались еще четыре вечера в цирке и второй закрытый праздник. В следующую субботу – большой корпоратив по заказу «Восточного газа». С участием Большого театра, цыган и зарубежной оперы. Газ – это наше все, смеясь, сказал Марк, они медведей заставят петь. Настенька, что ты дуешься, разве ты не хотела вернуться домой?

– Только об этом и думаю, – сказала она. И задумалась об этом серьезно.

Курсы стриптиза прятались за обшарпанной дверью с надписью «Комиссия по гуманитарным проектам». Сергей подумал, что за такой табличкой можно спрятать что угодно. Внутри оказался просторный куб, многократно размноженный зеркалами. Вдоль зеркал тянулся поручень. На единственном стуле пластмассовым сусликом замер древний кассетник. Черный улыбчивый парень в смешной шапочке, закинув ногу на поручень, выговаривал за что-то подопечным. Те, сцепившись попарно, выворачивали друг другу коленные суставы. Всего в зале тренировалось шестеро.

– О, ты от Лелика? От Марата? Это хорошо, переодевайся, – еще шире заулыбался тренер.

Сергею здесь сразу и безоговорочно понравилось. Немножко напрягали другие ученики, в подавляющем большинстве – ребята того же склада, что и работники парикмахерской. Правда, приставать никто не пытался, у Дилана задерживались лишь те, кто пришел серьезно пахать, а не балагурить. Скоро Сергей научился абстрагироваться от всего внешнего, точно так же, как в обычном спортзале. Его почти не трогали ужимки, жеманные восклицания и нарочитые эмоции. Вечерние занятия выматывали не хуже, чем атлетика и штанга. Дилан отрабатывал свои деньги на все сто, сам вкалывал как сумасшедший.

Прошло какое-то время, наш герой втянулся в новый ритм. Как и предсказала Линда, он стал истинным хамелеоном, но относилось это, прежде всего, к профессиональной сфере. В своей новой квартире Сергей вскакивал ни свет ни заря, несся в спортзал, разминал мышцы. Запихивая в себя бутерброд, ловил такси до парикмахерской. Часто заканчивал переодеваться прямо в машине, прося водителя развернуть зеркальце. Напомаженный и свежий, без семи десять, как штык, стоял у входа в царство красоты. До восьми, а то и до девяти вечера крутился как белка в колесе. Откуда-то в карманах стали появляться телефоны ярких девушек, а порой – ухоженных женщин, весьма далеких от девичьего возраста. Сергей вздыхал, складывал бумажки стопочкой, на шашни времени катастрофически не хватало. Даже очередной Новый год встретил, как паинька – в постели. Погудели немножко на работе, чокнулись, и… сморило.

Благодаря благосклонности шефа и сложной схеме подмен успевал через весь город долететь до заветной двери. Снова на ходу переоблачался, вбегал в зал с первыми ударами барабанов, когда Оло уже рисовал телом первую восьмерку…

Тот смеялся, советовал сменить работу или место жительства. Два часа, не переставая, бились над жестом, поворотом, иногда над простым поклоном. Когда Дилан приказывал, Сергей наблюдал за другими. Мальчики старались, но звезд с неба никто не хватал. Радовало, что возникало своего рода чутье, и чутье верное, сходство вкусов. То, что Оло считал бездарностью, Сергеем тоже однозначно воспринималось как бездарность. Дилан никого не наказывал, не ругал, не повышал голос. Порой он беспомощно вздыхал, оставляя неумеху после занятий, чтобы не позорить в глазах других. После такого разговора человек обычно исчезал. Поэтому Сергей здорово разволновался, когда тренер предложил задержаться ему.

– Хочу с тобой поговорить. Один. Не здесь. Спустились этажом ниже, здесь столовались десятки мелких фирм, работали буфеты. Дилан купил по стакану сока. Алкоголь он принципиально отвергал.

– Хочу тебе сделать предложение. Ты видел, как я работаю?

– Да. Очень красиво…

– Я один нанимаюсь, соло. Эти мальчики, – он кивнул в окно на выходящих из здания парней, – это для заработка. Не для души. А тебе хочу предложить – работай со мной.

– Но… как? – опешил Сергей. – У меня не получится.

– Получится. В тебе есть… – Дилан пощелкал пальцами. – Знаешь, у меня дома все танцевали. Братья, отец и женщины тоже. Все любят музыку, все праздники с музыкой, да.

– Да вы все такие… – Кушко поискал слово, чтобы не вышло слишком нагло. – Ритмичные такие, заводные…

– Не все, не все, – расхохотался Оло. – Ты думаешь, если негр, если черный – то утром он боксер, а вечером – дудит на саксе? Я на слово «негр» не обижаюсь, не в Америке родился. Вот что хотел спросить – ты в «Хамелеоне» уже работал, да?

– Четыре раза, – признался Сергей. – Меня твой друг Лелик звал, когда им на сольный номер некого было ставить. В команде плохо получалось, не умею…

– Тебе там нравится? Платят хорошо? Хочешь там закрепиться?