«старого города» не имели времени перебраться в более отдаленные и безопасные места и отсиживались в подвалах и погребах, терпя холод и голод. Все магазины были заперты и частью разграблены, а смельчаки, пытавшиеся делать вылазки для поисков продовольствия, делались жертвами бешеного огня артиллерии.

Поздно вечером 10 октября обстрел Риги прекратился, и следующая ночь прошла сравнительно спокойно. Это временное затишье дало рижанам повод думать, что Бермондт, отчаявшись взять Ригу лобовым ударом, оставил ее в покое, с тем чтобы взять ее обходным движением, форсировав Двину у Икскюля, подобно тому как это сделала 8-я германская армия в августе 1917 года, зайдя в тыл Риге и заставив 12-ю русскую армию автоматически очистить Ригу.

Эти предположения были верны и неверны. С одной стороны, оперативная сводка штаба латышской армии от 11 октября сообщала, что «неприятельские отряды пытались форсировать Двину у острова Далена, но были рассеяны огнем латышской артиллерии» и что «повторные атаки неприятеля были отражены с большими для него потерями». С другой стороны, одновременно же полковник Бермондт предложил латышам перемирие. На имя генерала Симонсона из Митавы было послано радио:

«Радиотелеграмма из Митавы. № 1630. 10 октября. Командующему латышскими войсками.

Опасность, грозившая моему левому крылу от латышей и эстонцев, победоносно отражена моими войсками. Положение мое укрепилось. В целях прекращения кровопролития предлагаю заключить перемирие и приступить к переговорам в Митаве, одновременно призывая к объединенной борьбе против большевиков. Нахожусь в ожидании ответа путем радио.

Командующий Западной армией полковник Авалов-Бермондт».

Но латыши, теперь уже относительно оправившиеся и поддерживаемые эстонцами и английским флотом, ответили решительным отказом. В ответ Бермондту была послана следующая телеграмма:

«Полковнику Бермондту-Авалову

Митава

В ответ на Ваше радио, отправленное 10 октября, в 11 часов ночи, сообщаю:

1. Вы отвергли предложение латвийского правительства перевести Ваши войсковые части на фронт генерала Юденича, Нарва – Гдов.

2. Находящиеся под Вашим командованием русско-немецкие части, без всякого основания и не считаясь с международным правом и моралью, ударили в тыл латышской армии в тот самый момент, когда она успешно оперировала на большевистском фронте, начав наступление на Ливенгоф и Двинск.

3. Этот Ваш образ действий вынудил русского главнокомандующего Северо-Западной армией генерала Юденича исключить Вас и Ваши войсковые части из состава русской армии. Вы сами 9 октября были объявлены предателем России.

На Ваше предложение начать с Вами переговоры о перемирии может быть только один ответ: мы будем продолжать варварским образом навязанную нам борьбу до тех пор, пока Вы и Ваши войска будут находиться на нашей родной земле. Весь культурный мир знает, что победоносно веденная им борьба за культуру, свободу и человечество продолжается нами. Культурный мир только что вынес свое решение. Против этого решения разбойники и убийцы бессильны.

Генерал Симонсон».

Но полковника Бермондта и его армию ожидал еще более неприятный сюрприз. 14 октября в Митаву прибыли три английских офицера-парламентера с письмом, адресованным «генералу Бермондту, командующему германскими войсками». В штабе Бермондта парламентерам было сообщено, что «генерала Бермондта, командующего германскими войсками», не существует, после чего парламентеры были удалены из Митавы. Не ознакомившись с содержанием письма парламентеров, полковник Бермондт послал представителям Антанты в Прибалтике ноту-радио:

«Находившиеся в Рижском заливе суда союзников при последних боях с большевиками в январе текущего года немедленно вышли в открытое море, не оказав поддержки сражавшимся с большевиками силам. В борьбе Западной русской армии с большевистскими бандами Земитана английский флот засыпает снарядами мой 1-й Пластунский казачий полк и мирных жителей Торенсберга и проливает русскую кровь, вероятно, в благодарность за геройскую помощь, оказанную Россией союзникам во время войны. Я усматриваю в этом оказание Вами поддержки большевикам, этим злейшим врагам России и всего мира. Я не уступлю своих позиций, и мои войска будут сражаться до последней капли крови за благо России.

Главнокомандующий Западной добровольческой армией

Полковник князь Авалов-Бермондт».

Вмешательство английского флота

Но Бермондт в этой своей ноте несколько предвосхитил события. Англичане тогда еще не стреляли, и он принимал огонь латышской артиллерии и эстонских броневых поездов за огонь англичан.

Бомбардировка бермондтовских позиций английской эскадрой началась при следующих обстоятельствах.

14 октября, днем, в штаб казачьего полка в Усть-Двинске явился английский офицер с командой и от имени командира эскадры предъявил ультиматум с требованием очистить крепость Усть-Двинск к 12 часам дня 15 октября и с угрозой, что в случае неподчинения приказу английская эскадра, стоящая в Риге, откроет огонь по крепости и предместью Больдераа. Штаб казачьего полка телеграфировал об английском ультиматуме в Митаву, прося распоряжений. Но ответа, вероятно, получено не было.

Тем временем большие силы латышской армии приступили к обложению Усть-Двинска и Больдераа с суши. 15 октября английская эскадра, спустя 4 часа по истечении срока ультиматума, открыла ураганный огонь по Усть-Двинску, Больдераа и всем укреплениям. Огонь эскадры в полном смысле слова был уничтожающий. Вся местность буквально кипела от разрыва снарядов. Как велики были потери несчастной армии, можно судить по тому, что английская эскадра состояла из четырех крейсеров новейшего типа, одного крейсера-истребителя типа «F-85», двух канонерок и двух эскадренных миноносцев, не считая четырех французских миноносцев, только что прибывших из Либавы. О губительной силе огня свидетельствовала и сводка Западной армии, сообщавшая, что в течение 50 минут по одной только крепости Усть-Двинск было выпущено свыше ста тяжелых снарядов, вырывавших в земле воронки диаметром от 2 до 3 саженей. Действие огня было ошеломляющее. Бермондтовские батареи были буквально сметены. Сразу же после обстрела латышские войска стремительно бросились занимать крепость и Больдераа. Часть латышских войск вошла в крепость с суши, часть высадилась с заранее оборудованных пароходов и барж, ожидавших конца обстрела в Двине. Пленных и раненых латыши не брали и беспощадно приканчивали на месте, согласно приказу: «Пленных не брать!» Каким-то чудом уцелели только 350 русских солдат, которых латыши пощадили и взяли в плен.

О подробностях этого трагического происшествия, когда английская эскадра, предназначенная в помощь Юденичу в Финском заливе, оказалась стреляющей по небольшевистским войскам, бюро печати Западной армии официально сообщало 16 октября:

«14 октября адмирал английской эскадры в Либаве потребовал от главнокомандующего Западной русской армией, в ультимативной форме, отозвания русских войск с позиции под Усть-Двинском, под предлогом, что эти части якобы представляют угрозу английским судам, стоящим в Усть-Двинске. Полковник Авалов-Бермондт по радиотелеграфу сообщил англичанам, что Усть-Двинск занят 1-м Пластунским казачьим полком и что он лично принимает, в качестве главнокомандующего Западной русской армией, ответственность за безопасность английской эскадры в Усть-Двинске.

Несмотря на этот ясный ответ полковника Авалова-Бермондта, русские войска, стоящие