– Нам не нужны слова.

Мэверик стал расстегивать пуговицы на ее платье.

– Все-таки вам потребовалась моя помощь, – сказал он. Она вздрогнула от его прикосновения, но не сделала попытки помешать ему. Минутой позже он спустил корсаж платья и стал целовать плечи.

– От вас пахнет лавандой.

– Если бы вы пользовались одним мылом со мной, от вас пахло бы так же.

Мэверик усмехнулся и повернулся к ней лицом.

– Нет, я предпочитаю сорта мыла, которыми пользуются джентльмены. Кажется, я выбрал мыло с запахом сандалового дерева.

– Это мой любимый запах.

Они улыбались, глядя в глаза друг другу. Мэверик спустил платье с ее плеч, и оно соскользнуло к ногам. На какое-то мгновение Синтия испытала желание подхватить его, но удержалась, ведь возле реки Сан-Симон оп видел гораздо больше.

– Позвольте мне.

Мэверик поднял платье и повесил в платяной шкаф.

– Из вас вышла бы прекрасная горничная, – пошутила она.

– Стараюсь изо всех сил, – сказал он, и в его синих глазах заплясали озорные искорки, – но только для вас.

– Думаю, я найду вам лучшее применение.

Синтия почувствовала, как, несмотря на шутливые реплики, между ними растет напряжение. Она все острее ощущала его присутствие, как и собственное тело.

Мэверик снова подошел к ней, расстегнул нижние юбки и позволил им соскользнуть на пол. Некоторое время он стоял неподвижно, наслаждаясь созерцанием отделанного кружевами корсета и панталон, спускавшихся до колен. Ноги Синтии были обтянуты шелком, а ступни обуты в кожаные туфельки.

– Одобряете?

– Мадемуазель Фиби – мастер в своем деле.

– Вы сделали правильный выбор.

Он медленно расстегнул чехол корсета, начиная снизу и постепенно продвигаясь к его квадратному вырезу. Мэверик провел кончиками пальцев по отделанному кружевами краю, дразня прикосновением ее чувствительные груди. Синтия вздрогнула и глубоко вздохнула. Эти поглаживания вызвали в ней яростное желание. Мэверик снова провел пальцами по ее нежной коже, спустил чехол корсета с ее плеч и принялся расстегивать крючки.

Возможно, Синтия лишилась дара речи, но не своих инстинктов. Она с нетерпением ждала момента, когда сможет дотронуться до него. Синтия провела ладонями по его рубашке, расстегнула одну за другой пуговицы, медленно обнажая грудь, поросшую темными волосами, дотронулась до тела, ощущая мускулы и упругие волосы. Мэверик застонал.

Она снова коснулась его груди и почувствовала, как отвердели соски под ее руками. Синтия закрыла глаза и поняла, что все ее тело охватило пламя.

– Продолжай ласкать меня. Она не могла остановиться, даже если бы захотела. Синтия рванула с него рубашку. Он был более мускулистым, чем она думала, и, как оказалось, пострадал от ковбоев достаточно сильно. Синтия наклонилась и прижалась губами к новым, еще не зажившим, ранам.

– Тебе очень больно? – Она подняла голову, чтобы лучше видеть выражение его лица.

– Сейчас я не чувствую ничего, кроме твоих прикосновений.

Его глаза потемнели от желания.

Синтия погладила Мэверика по волосам и принялась осыпать поцелуями его губы и лицо. Он застонал и прижал ее к себе. Языком он ласкал ее рот. Синтия застонала в ответ. Мэверик поднял ее на руки и отнес в постель. Две пары их глаз – его синие и ее зеленые – не отрывались друг от друга. Он снял с нее бальные туфельки и бросил их на пол, потом принялся стягивать панталоны. Его руки медленно заскользили вниз по ее ноге, ощущая сквозь чулок гладкую обнаженную плоть. Он снял чулки и, приподняв ее за бедра, заставил ее лечь плашмя на спину. Синтия ощутила тяжесть и жар мужского тела и откликнулась на его страсть с не меньшим пылом. Она погладила его темные волосы, почувствовала испарину на лбу и наклонилась вперед, чтобы поцеловать.

Мэверик застонал и перекатился на постели. Он взял бутылку шампанского, осторожно откупорил ее. И все же, запенившись, оно пролилось. Ему удалось поймать струю ртом. Усмехаясь, Мэверик посмотрел на Синтию.

– Можно и мне немного?

– Все, что угодно.

Он потянулся за бутылкой.

– А как же стаканы?

Мэверик, примериваясь, бросил взгляд на стол.

– Они слишком далеко.

Он потянулся, взял одну из ее туфель, налил шампанского, глотнул и вновь наполнил туфлю. Потом протянул этот сосуд Синтии.

– К счастью, мои туфли новые.

Синтия отпила, ощутив, как пузырьки защекотали язык и ударили в нос. Потом она откинулась на атласные подушки и протянула к нему руки. Синтия чувствовала себя почти что падшей женщиной, но ужас был и том, что ей это нравилось.

Мэверик допил шампанское прикрутил фитиль ночника, и комната погрузилась в мягкий золотистый полумрак. Когда Мэверик снова потянулся к крючкам ее корсета, она удержала его за руки.

– Что, если... – начала Синтия.

– Знаю и помню. Я говорил с Розалиндой, – перебил ее Мэверик.

Синтия, удивленная, села на кровати:

– Говорил о нас? Об этом?

– Не волнуйся. Она дала мне траву, предохраняющую женщину, если та окажется с мужчиной. Не будем ни о чем беспокоиться.

Синтия слови откинулась на подушки. Она чувствовала себя одновременно успокоенной и разочарованной. Все ее чувства были взбудоражены, а мысли обращены в прошлое, к старой боли и обидам. Она вздохнула.

– В чем дело? Что-то не так? – встревожился Мэверик.

– Думаю, ты сочтешь меня глупой.

– Нет, скажи мне. Я хочу, чтобы между нами все было ясно.

– Мария.

– Я так и знал.

Мэверик оглядывал комнату, будто искал помощи, потом повернулся к Синтии:

– Розалинде одиннадцать. Я знал Марию много лет назад. Мария была старше меня и очень красива. Я хотел ее, но что я тогда понимал в любви?

– Ваши отношения продолжались, если бы ты остался?

– Нет. Я не вписывался в ее мир. Возможно, она меня любила, но не стремилась привязать к себе.

– Но ведь ты так и не забыл ее.

– Мужчина никогда не...

– Знаю.

Синтия нежно улыбнулась, потом отбросила со лба пряди волос.

– Забудь обо всем, кроме нас двоих, потому что нынче ночью в этой комнате только мы, – сказал Мэверик.

Он обвил руками ее тонкую талию, нежно поцеловал в губы и принялся расстегивать корсет. На этот раз Синтия ему не препятствовала. Она желала Мэверика, даже осмелилась полюбить его, и не следовало упускать эту минуту счастья.

Мэверик задул лампу, и теперь в комнату проникал только свет уличных фонарей. Он расстегнул последний крючок и снял с нее корсет. В ложбинке между грудями Синтии покоился ее кристалл яки. Мэверик дотронулся до него, потом наклонился и поцеловал ее розовые соски. Он нежно погладил ее груди и принялся дразнить их, лаская кончиком языка. Синтия застонала и потянула его к себе с все возрастающей силой. Мэверик ощущал дрожь ее тела.