Она поставила свою чашку, порывисто встала, глубоко вздохнула и встретила недоумевающий взгляд Мэверика.

– Благодарю за прекрасный вечер и очаровательный ансамбль. Я полагаю, ваш долг выплачен с лихвой.

– Синтия? – смущенно окликнул ее Мэверик.

– Ночь только начинается. Я думаю, вы с Розалиндой хотите побыть вдвоем.

– В этом нет необходимости. – В голосе Мэверика послышалось раздражение. – Нам так хорошо вместе.

– Да, но я хочу посмотреть Денвер.

– Можно, я пойду с нами? – Он приготовился встать.

– Нет. Я хочу побыть одна. А вы проведете вечер с дочерью.

– Но я...

– Благодарю вас.

Синтия стремительно повернулась и направилась к ближайшей двери. Мэверик догнал ее и сжал руку:

– У меня для нас другие планы.

– Нет, того, что мы успели за сегодняшний вечер, более чем достаточно. Пожалуйста, дайте мне выйти.

Он нахмурился:

– Не понимаю.

– Я просто хочу пройтись одна по свежему воздуху.

– Вы уверены?

– Да, – ответила Синтия, стараясь подавить поднимавшуюся в ней досаду. – В этой части города со мной ничего не случится. Кроме того, я могу о себе позаботиться.

– Не думаю, что вам следует гулять одной. Разумнее сделать это завтра. Тогда мы сможем прогуляться все вместе.

– Нет. Я ухожу. Одна! – Она вырвала у него руку. – Вы мне не указ. Я вам не принадлежу.

Лицо Мэверика приняло такое выражение, будто Синтия дала ему пощечину. Его синие глаза потемнели от гнева. Он слегка поклонился ей и вернулся к столику.

У Розалинды был смущенный вид.

Но Синтия больше не обращала на них внимания. Она с трудом дышала, стараясь подавить разбушевавшиеся чувства. Выйдя из зала через красиво отделанную дверь, она на мгновение задержалась в портике, возле тяжелых двустворчатых дверей, предполагая, что скоро ей предложит помощь какой-нибудь джентльмен или портье, но потом все же ступила на тротуар. Лунный свет, смешанный со светом уличных фонарей, омывал город мягким мерцанием, вдали темнели горы. Мимо проходили пары, проезжали коляски. Но она, Синтия, была одинока!

Синтия быстро двинулась вперед и тотчас же поняла, что ее вечерние туфли не годятся, для прогулок по улице. Но ей было все равно. Встречные мужчины приподнимали шляпы, другие бросали на нее многозначительные взгляды. Она делала вид, что не замечает этого. Леди оглядывали ее высокомерно и презрительно, но и на них она не обращала внимания.

Синтию сжигала обида. Она не могла больше ни минуты находиться в обществе Мэверика. Мария! Эта женщина вызывала в ней обжигающую ревность. Синтию все больше охватывала боль утраты, тоски и одиночества. Она была жива, делала карьеру в книжном и издательском деле, пыталась наладить свою жизнь на Западе. Синтия никогда не продавала свои чувства по дешевке – не разменивала их на подобие любви или дружбы. Она хотела настоящей привязанности.

Любовь. Напуганная своим открытием, Синтия остановилась, прижимая руки ко рту. Неужели она влюбилась в Мэверика Монтану? Она чувствовала, что проходившие мимо и случайно задевавшие ее люди обращают на нее внимание. Но в сущности, Синтии было не до них. Она была напугана. Любовь испортила жизнь ее матери. Возможно, разрушила и жизнь Марии. Неужели ее ждет та же участь? Ей хотелось бежать без оглядки, скрыться, но как?

Синтия больше не чувствовала ревности к Марии. Скорее это было сестринское сострадание, сочувствие, как к товарищу по несчастью. Неужели они полюбили одного человека? Мария подарила ему чудесную дочь. Синтия могла бы поступить так же. Она представила ребенка, родившегося от ее союза с Мэвериком. Возможно, этот мальчик или девочка унаследует черные волосы Мэверика и зеленые глаза Синтии. И это дитя воплотит в себе все надежды и мечтания и понесет их в будущее, передаст другому поколению.

Слезы обожгли глаза Синтии. Она хотела держать этого ребенка в объятиях, любить его, заботиться о нем. Должно быть, и Марии было знакомо это непреодолимое желание, поэтому она и родила Розалинду. Но Марии помогала мать, которая всегда была с ней рядом. У Синтии же были только своя голова на плечах, отвага и подруга Виктория. Как дать жизнь ребенку, привести его в этот мир, если у нее пока нет даже своего дома? Нет, Синтия не повторит ошибки своей матери. Она не должна любить.

Слезы жгли Синтии глаза. Ее больше не занимал Денвер, не интересовал Дикий Запад и приключения. Ей было безразлично, что надето на ней – шелк или дерюга. Этот город обнажил все ее чувства.

Синтия смахнула слезы со щек. Ей не следовало подходить к Мэверику в поезде. Она рискнула и проиграла. У него свои интересы и привязанности. Он любил Марию, своих друзей – индейцев кроу, ранчо, Вайоминг. Он полюбит Розалинду. Этот человек раздарил слишком много чувств. И для Синтии у него ничего не осталось. Она и не предполагала, что любовь может быть такой мучительной. Сердце ее в буквальном смысле разрывалось. Синтии казалось, что она попала в изумрудную ловушку, расставленную им. Он покорил ее этим платьем, которое выбрал сам, но разве главное, как она выглядит? Нет, Мэверик не любил ее.

Синтия оперлась спиной о фонарный столб. У нее все болело – от головы до ног. И зачем ей понадобилось гулять по ночному Денверу? Она надеялась, что физическая боль вытеснит, затмит ее сердечные страдания. Можно поступить более решительно и броситься под колеса проезжавших мимо экипажей.

Но о чем она думает? Синтия вцепилась в столб, чувствуя твердость металла. Она никогда не сдавалась. Как могла она допустить, чтобы мысли о любви толкнули ее к убийству? Нет, в ней было достаточно самолюбия.

Если она хотела построить дом на Западе, то должна сделать это сама, как Мэверик и Виктория. Если Синтия любит, значит, так тому и быть. Она не должна думать о возможных утратах, о зависти и о том, что ее могут бросить. Она должна верить в созидание.

Синтия снова дотронулась до кристалла яки, который теперь носила под своим изумрудным платьем. Возможно, ее грезы были о Мэверике. Может быть, это он снился ей. Ее сны начались с того самого момента, как она надела на шею кристалл яки, подаренный Викторией. Она до сих пор не понимала значения этих сновидений, но решила, что должна досмотреть их до конца, как дочитывают до последней страницы книгу.

Синтия отерла слезы с лица и поправила ленты шляпки. У нее была задача, которую ей предстояло выполнить. Она не должна забывать, что ее мать мечтала о лучшей жизни для дочери. В конце концов, Синтия родом из Нью-Йорка, она получила хорошую закалку.

Синтия вернулась в свой номер в отеле «Виндзор». Горничная постелила ее постель и положила на нее шелковый халат. Но комната была пуста. Синтия закрыла дверь и заперла ее на ключ.

Все это ерунда. Она примет успокоительную ванну и отдохнет. Ее ожидало долгое путешествие. И возможно, в Вайоминге она разгадает свои сны. А если нет, то она сможет заново построить свою жизнь у Виктории и у нее появятся новые мечты.