– Петенька, я без тебя не могу. Я не хочу, чтобы тебя убили.Если погибать, так уж вместе.

«Эдик» опустил пистолет и удивленно посмотрел на меня.

– Катя, ну-ка повтори, что ты сказала?..

– Я люблю тебя, Петенька. Я не хочу, чтобы тебя пристрелили.

– Катя, ты меня любишь?

– Люблю.

– А что же ты раньше молчала?

– А почему я должна кричать об этом на весь мир? Ну люблюсебе и люблю…

«Эдик» радостно улыбнулся:

– Катька, милая, повтори еще раз, что ты сказала. Я такдолго этого ждал!

– Пе-етя! – укоризненно покачала я головой. – Унас трупы украли, ты что, забыл? Надо сначала трупы найти, а потом отношениявыяснять.

– Подумаешь, украли! Пусть берут, мы не жадные. Надо будет,еще сделаем, – засмеялся «Эдик» и прижал меня к себе.

– Слушай, ну что ты, ей-богу! Пусти, сейчас не до этого. Воттрупы найдем, и тогда… – возмутилась я.

– Прежде надо дожить до этого «тогда», – словноочнувшись, сказал «Эдик». – А ну, Катька, марш под дерево! Сиди и ждимоего прихода!

– Ты что, в армии, что ли? – возмутилась я. – Я стобой пойду, не буду я здесь сидеть!

– Будешь, еще как будешь… Иди под дерево, кому говорю! Еслиуслышишь выстрелы, выбегай на дорогу, хватай такси и езжай в отель.

– А ты?

– Я сказал – марш отсюда!

– Подумаешь! – фыркнула я и пошла к дереву.

Кажется, это был каштан. Сев на землю, я прижалась спиной ктолстому стволу и замерла, вслушиваясь в звенящую тишину. Резкий крик ночнойптицы заставил меня вздрогнуть. Пытаясь разглядеть ее среди ветвей, я поднялаглаза и похолодела. На коротком обломанном суку висел труп Пашки. Горло еготуго стягивал вытащенный из брюк кожаный ремень.

– А-а-а! – закричала я и бросилась бежать. У входа вдом меня поймал «Эдик». Захлебываясь, я рассказала ему об увиденном и потащилаза собой.

– Катя, куда ты меня ведешь, постой… Надо разобраться…

– Нет уж, с меня хватит! У меня нервы не выдержат! Кто еготуда повесил? Он что – сам?

– Катя, его повесили уже мертвым.

– Мертвым, живым – мне все равно. Пошли отсюда, пустьполиция разбирается!

– Катя, подожди… – насторожился «Эдик», – Ты ничего неслышишь?

– Н-нет, – вздрогнула я. – Хотя… хотя… Поет, чтоли, кто-то? Или… нет, плачет…

«Эдик» снял пистолет с предохранителя и, крадучись, нацыпочках пошел на странный звук.

Незнакомца мы увидели одновременно. Он сидел на земле,прижимая к себе безжизненное тело Жени, и, раскачиваясь из стороны в сторону,тихонько пел… колыбельную. «Эдик» не раздумывая вскинул пистолет и,прищурившись, нажал на курок. Незнакомец, вскрикнув, упал. Я подбежала к нему изастыла от удивления. Это был совсем еще молодой человек, почти мальчик, одетыйв светлые шорты и белоснежную рубашку-поло. Рубашка на моих глазах быстропропитывалась кровью.

– Кто ты? – тихо спросила я, наклонившись надпарнем. – Кто ты и как сюда попал?

– Я приехал несколько часов назад, – прошепталон. – Я приехал сюда за Женей. Она позвонила мне домой и сказала свойадрес. Она плакала навзрыд и умоляла спасти ее. Она связалась с каким-топодонком. Он кормил ее таблетками и хотел упечь в дурдом. Она его боялась. Онапросила помочь… Мы восемь лет просидели за одной партой, и я всегда ее защищал…После школы она уехала в Москву и перестала мне звонить. Я несколько раз к нейприезжал, но она… так изменилась… А тут позвонила сама… Она сказала, что ейбольше не к кому обратиться. У меня были деньги и загранпаспорт. Я приехал вМоскву, дал взятку и попросил отправить меня первым рейсом в Париж. Я хотел ейпомочь… Я знал, что без меня она пропадет… Я приехал, но не успел… Она была вспальне… Когда я шел в дом, я видел, как у бассейна этот маньяк душил другуюдевушку, но я не остановился. Мне хотелось помочь Жене… но Женя была мертва… Яне верил, что она умерла. Она лежала как живая… Я взял ее на руки и отнес задом. А потом я нашел этого садиста и повесил его на дерево. Женя – моя перваялюбовь и, наверное, уже последняя… – Паренек застонал и закрыл глаза.

Глотая слезы, я произнесла:

– Петя, ты зря стрелял. Он может погибнуть. Нужно срочноузнать телефон «скорой помощи». Пожалуйста, займись этим, иди… – Затем я взялапарня за руку и тихо спросила:

– Как тебя зовут?

– Игорь… Меня зовут Игорь… – ответил он и бессвязнозабормотал: – Когда в наш класс пришла новенькая, я сразу обратил на неевнимание. На ней была белая кофточка и синяя юбочка… Мы вместе сидели натретьей парте у окна. Я носил ей портфель и боялся признаться в своих чувствах…А когда мы подросли, я наконец решился. Мы с ней были близки… Но она незахотела жить в Актюбинске. Она мечтала выйти замуж за богатого мужчину иуехала в Москву… А я… поехал за ней… Не сразу, спустя полгода… Она пригласиламеня в агентство… Она была пьяная… чужая, но я все равно любил ее… Женяотвергла меня… Сказала, что нашла свое счастье… А потом она позвонила изПарижа. Она плакала, рыдала в трубку и говорила, что ближе, чем я, у нее никогонет… Мне было очень трудно найти деньги и приехать сюда, но я смог, потому чтовсе это ради нее. Мне так хотелось ее увидеть… Но я опоздал… Когда людиумирают, они становятся страшными, а Женя осталась такой же красивой… Она непозвонила кому-нибудь другому, она позвонила мне. Выходит, я для нее что-то значилвсе эти годы… Она позвонила именно мне… – Паренек вздрогнул всем телом ипротяжно застонал.

– Да, дела… – вздохнул за спиной «Эдик».

– Послушай, какого черта ты здесь делаешь? –возмутилась я. – Я же просила тебя вызвать «скорую»! Парню нужна помощь. Онможет умереть в любую минуту…

– Катька, ну ты хоть немного думай! Какая, к черту,«скорая»? За «скорой» приедет полиция и заметет нас с тобой под стражу. Дватрупа да еще раненый… Кто тут будет разбираться!

Закусив губу, я растерянно посмотрела на него.

– Женя, милая Женя. Я прилетел к тебе по первомузову, – прошептал паренек, не открывая глаз.

– Петя, но это же бесчеловечно! Мы можем его спасти.

– Если мы его спасем, то сами загремим за решетку. Тыдумаешь о ком угодно, но только не о нас с тобой. Он уже не жилец. Он умрет сминуты на минуту. Но мы-то живы! Зачем нам сидеть в тюрьме? Э-э, кажется, все…

В горле у Игоря что-то заклокотало, и он замолк. На лице егозастыла счастливая улыбка. Он умер с сознанием того, что Женя позвонила именноему…