– Да, есть немного. Нога неправильно срослась. Придетсятеперь хромать. – Саша с ненавистью посмотрел на свою трость.

– Ты что, комплексуешь? – удивилась я. – Это тызря! И трость у тебя очень красивая. Ты, наверное, за нее денег целую кучуотвалил?

– А ты что такая счастливая? – внимательно посмотрел наменя Саша. – Аж лучишься вся. Что с тобой произошло? Признавайся!

– Да в общем-то ничего хорошего. Это я просто обрадовалась,что тебя встретила. Мы с тобой по делам не пересекаемся, познакомилисьслучайно… – Сев на лавочку, я рассказала Саше о том, что со мной произошло.

– Ну ты даешь… – задумчиво сказал он, выслушав меня. –Ну у тебя и жизнь. Муж убит, любовница его тоже. Парнишка молодой погиб.Бойфренд твой сбежал с деньгами… Что же ты думаешь делать дальше?

– Ума не приложу. Меня тут при любом раскладе больше десятидней не продержат. Полежу, подумаю, а там видно будет. Только бы с сыном ничегоне случилось. Он с дедом и бабкой на дачу уехал.

– А что ж ты к моей бабке не заскочила?

– Да ты что, Саша, когда? Ладно, что это мы все обо мне даобо мне… Ты сам-то как?

– Потихоньку. Лечусь. Сказали, что я в рубашке родился. Отхромоты, правда, избавиться не удастся.

– Хромота – это мелочи, ты об этом даже не думай. Это ж надобыло попасть в ту же больницу, где лежишь ты. Прямо мистика какая-то!

Проболтав около часа, мы разошлись по своим отделениям.

После обеда погода испортилась, пошел дождь. Не зная, чемзаняться, я как тень бродила по коридору, прокручивая в голове событияпоследних дней. Пашку давно уже нашли и скорее всего похоронили. Где – неважно, лично я навещать его не собираюсь, а вот к Жене и Игорю, может, и зашлабы… Личность Игоря, конечно же, установят, тело его самолетом отправят вМоскву. Нет, об этом лучше не думать… Бедный мальчик!

И зачем он только полюбил? «Эдик»… «Эдик» не пропадет…Наверное, купил себе дом похлеще Пашкиного… С бассейном…

– Катя! – Неприятные мысли прервал голос Саши. –Представляешь, гады, лифт отключили. Я думал, сдохну, пока дойду! Раньше могпешком на десятый этаж взлететь – и ничего. А теперь все болит, как у дряхлогостарика!

– А зачем ты вообще пришел? – улыбнулась я.

– Просто я подумал о том, что тебе, должно быть, скучно,вечер какой-то унылый выдался.

– Ну и что? Тебе ногу надо беречь, а ты по лест–ницамшарахаешься. Пошли на подоконнике посидим!

– Слушай, Катя, ты кончай из меня калеку делать. Если тыбудешь всякий раз напоминать мне о хромоте, то я больше к тебе не приду.

– Ну и не приходи, – фыркнула я и отвернулась.

– А почему ты не смотришь телевизор? – миролюбивоспросил Саша.

– Мне вредно телевизор смотреть. Ничего там хорошего непоказывают!

– Катенька, успокойся. Все будет хорошо. – Сашапротянул руку и погладил меня по голове.

От его неожиданной ласки я вздрогнула.

– Ты… прости меня за резкость… Просто я не знаю, с чего мнетеперь начинать: то ли идти к Лютому на поклон… Может, он меня выслушает иотпустит на все четыре стороны…

– Пока не надо ничего предпринимать, Катя. Тебе надоотдохнуть, подлечиться…

– Больной, немедленно пройдите к себе в отделение! –раздался резкий окрик. – В больнице объявлен отбой. Если через несколькоминут вы не испаритесь, сообщу о вашем поведении дежурному врачу!

Обернувшись, я увидела пожилую медсестру, заступившую насмену совсем недавно.

– Ты что орешь? – осадил ее Саша.

– Немедленно покиньте наше отделение! – Медсестрапоубавила тон, но сдаваться не собиралась.

– Успокойтесь. Не стоит так кричать, – тихо сказалая. – Это… мой муж. Он пришел меня навестить. В этом нет ничего страшного.

– Муж? – недоверчиво переспросила она.

– Муж. А что вас, собственно, смущает? Мой муж попал вавтокатастрофу и лежит в хирургическом отделении. Ему разрешили меня навещать.

– Если вы муж и жена, это еще не значит, что вы не должнысоблюдать режим. Ишь до чего докатились – семьями лежат! – Высоко задравнос, она ушла, всем своим видом показывая раздражение.

– Ой, и в самом деле пора спать, – посмотрев на часы,сказала я. – Пойдем, я тебя провожу.

Саша послушно заковылял к лестнице.

– Проклятая нога, – оперевшись на перила, сказалон. – Неужели так будет всю жизнь?!

– Все будет нормально, ты не волнуйся. Ну сделают тебе ещеодну операцию… А впрочем, ты мне и так нравишься. Нет, правда… Мужественныйчеловек, герой… Да под твою хромоту можно придумать любую историю.

– Катя, а ты помнишь нашу первую встречу?

– Помню, конечно…

– А мне казалось, что ты тогда вообще ничего не замечала.

– Тебя не заметишь, как же… Ладно, пошли… Нам на три этажанадо спуститься.

У дверей его отделения я остановилась и протянула руку дляпрощания:

– Спокойной ночи.

– До завтра, – улыбнулся он и поцеловал руку. – Аты не боишься, что у нас может завязаться больничный роман?

– Больничный роман… Нет, не боюсь. Мне сейчас не дороманов, – грустно вздохнула я и пошла наверх.

Протерев на ночь лицо лосьоном, я легла в кровать и взяла стумбочки забытый кем-то женский роман. «Он заключил ее в свои объятия и жадноприник к трепещущим губам…» Муть какая-то, в жизни так не бывает. В жизни всегораздо прозаичнее. Как, например, у меня. Сначала меня полюбил Пашка и дажеженился на мне, а потом, встретив другую, разлюбил… Потом меня «полюбил»«Эдик», но тоже «разлюбил», променяв на деньги… «Любит, не любит, плюнет,поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет…» – вспомнилась детская считалочка.А Саша? Что Саша… Любовью я и так сыта по горло, но… все равно приятно… Приятнопочувствовать себя женщиной, черт побери!

Закинув руки за голову, я внимательно изучала потолок.Потолок давно требовал ремонта, но, видимо, у больницы не хватало средств.

– Что, Катя, не спится? – спросила пожилая женщина,лежавшая на соседней кровати.

– Не спится, Марина Петровна…

– Думаешь ты, девка, много. Нельзя так…

«Попробуй тут не думать», – про себя сказала я и,натянув одеяло, задремала…

Разбудили меня чьи-то осторожные шаги.

Над кроватью зажегся неяркий свет ночника.