они до душ живых и маны, что содержат тела живых разумных. Для навьев они настоящее лакомство! Вот это нечисть, так нечисть! Тьфу! А доппели… вечные беглецы и странники, вынужденные проживать чужие жизни. Живые души в мёртвых телах… Эхе-хе… а тут — целая семья! Это ж какая редкость… И на тебе, нарвались на этих баронов! Жёнушка эта, недотраханная баронесса, возжелала клубнички и сынок-блондинчик, не привыкший приструнивать своего удава… ненавижу…

Усталая Гудрун на пару с Лоос устроили настоящий пикник на полу у дверей баронской спальни. Застращав до колик в животе баронскую челядь и напугав слуг, они перекрыли на ночь все входы и выходы из донжона. Барону-отцу, пытавшемуся потребовать подробного отчёта, побледневшая от ярости и изрядно хлебнувшая вина, Ведьма пригрозила уехать, оставив дело на самотёк, сославшись на четвёртый Закон Ковена: «Препятствующий делу Ковена, освобождается от защиты ордена на вечные времена»!

— Что, и правда есть такой закон? — лениво поинтересовалась потом Королева, наливая в оловянную кружку вино, которым их снабдил в избытке суетливый управляющий, лично притащивший корзину, не забыв положить туда окорок, сыр и зелень.

— Нет, конечно… но им-то откуда знать? Деревня… Нашкодили, теперь пусть трясутся, засранцы. А нам как-то разгребать тут нужно. Пейзане же нив чём не виноваты…

— Ты мне наконец расскажешь, Ведьма, чего ты так надрываешься и что всё-таки с баронской женой? — Ло сварганила гигантский бутерброд с ветчиной и сыром и с наслаждением вгрызлась в него, не обращая внимания на неодобрительно-восхищённый взгляд Гергудрун.

Орчанка допила вино из своей кружки и молча протянула её подруге, требовательно встряхнув:

— Посмертное проклятие доппельгангеров… Хумансы перед воротами распяли на столбах самого старшего и самую младшую из семьи, не понимая, что роют себе яму сами. Оголтелые селяне… Не знаю, как в твоём мире Лоос, но в нашем они могут накормить тебя, приютить под крышей своего дома. А ночью… воткнут тебе в живот вилы… из-за пары серебрушек… Так вот… отвлеклась я… Умирая, медленно и страшно, доппели могут, объединив свою ненависть и способности чувствовать Грань, дотянуться до обидчика и, используя силу и энергию средоточия его души, разорвать барьер между нашим миром и Астралом. Возможно, в момент смерти несчастных доппелей, для проклятия была наиболее доступна как раз жена барона-отца… Да я почти уверена, что если поспрашивать челядь, то они расскажут, что женщина потеряла сознание где-нибудь поблизости от столбов с распятыми метаморфами! Я же укрепила расползающуюся ткань Грани рунами, но это ненадолго… По сути, баронесса мертва и проклятие, использовало её душу и тело почти полностью. Нам видна только оболочка, кукла, мыльный пузырь! — Гергудрун показала пальцами обеих рук, как тот дрожит и лопается, сопроводив это звуком «Пух!», смешно сложив полные губы. Орчанка знатно осоловела от вина.

— Значит, плакали наши денежки? — Лоос недовольно скривилась, продолжая примериваться к очередному куску ветчины, — так может уедем, пока действительно не случился этот «Пух!», а? Да и Альв с ними… этими хумансами! Что-то мне не хочется быть рядом, когда новый разлом в Астрале откроется… Оттуда столько всего выползет. Никакой маны не хватит обратно засунуть.

— Ты права, — задумалась уже изрядно осоловевшая Ведьма, — надо закрывать расползающуюся ткань Грани, пока не поздно. Но и барончиков я без наказания оставлять не хочу. Без оплаты я отсюда не уеду! Нам ещё портал оплачивать, помнишь? Поэтому, Богиня, придётся и тебе впрягаться. Что делать, я уже прикинула. А Уленварам мы оставим качественного голема баронессы. Она даже оргазм в постели сможет изображать, хотя… старому папаше-барону это и не нужно особо…

— Ну ты и… коварная, Гудрун! — Ло в восхищении даже оторвалась от ветчины с вином, покачав головой.

— А что… ик!.. они невинных тварюшек собаками затравили! А я должна с ними в благородство и всепрощение играть? Меня хумансы совсем недавно твоим землякам продали, как овцу какую. Пусть не эти, но другие! Подлые людишки…

— Так, Ведьма, вина на сегодня хватит. Давай бутылку сюда! Нам соседнюю комнату отвели, ляжешь, восстановишься. Утро вечера — сама знаешь… А я пока подежурю, баронессу постерегу. Если что не по плану, растолкаю тебя. Идёт?

— Ммм… если чуть-чуть… я бы прикорнула, — орчанка поднялась, придерживаясь за стену.

— Вот и отлично, девочка! Мамаша Лоос уложит тебя в кроватку, — Тёмная, подставив плечо Ведьме, отвела её в соседние покои, уложив на высокую мягкую постель, бесцеремонно свалив дюжину вышитых кружевами подушек.

С удовлетворением услышав храп орчанки, альва вернулась в покои баронессы. Сконцентрировалась, вошла в первый горизонт и замерла в восхищении. Работа Гергудрун Неистовой была безупречна. Ткань Грани тщательно у каждой проталины окружала вязь рун. Наметившаяся трещина над телом баронессы, которое в Астрале выглядело безобразно нагромождённой кучей кристаллов, в несколько слоёв перекрывали гекса- и октаграммы, мерцающие зеленоватыми отсветами. Сколько труда… Лоос уважительно покачала головой. Тут нечего исправлять. Ведьма Ковена по достоинству носила звание Грандмастера, и не её вина, что силы почти закончились. Что она там предложила? Голема? Что ж… Помогу, чем смогу. Богиня я или нет? Да и застоялась…

Тёмная Королева прислушалась к звуку мерно гудящих струн Астрала. Первый горизонт не отсекал окружающую реальность полностью, но звуки обычного мира сюда уже не проникали.

Сначала альва подумала, что ей показалось… Какие-то тени, едва различимые в структуре Грани, сгущались в области у изголовья кровати, на которой располагалась телесная оболочка баронессы. Дрожание света, словно взмахи крыльев нетопырей перед огнём факелов, завораживало тем быстрее, чем пристальнее всматривалась в непонятное мерцание Лоос.

Ломая наваждение, Богиня прикрыла веки, чтобы гипнотическая тяга теней не заставила её уйти во второй горизонт. Одной, без подстраховки, там было делать нечего. Даже Тёмной Королеве…

Но даже одного мельком брошенного взгляда на второй горизонт Лоос хватило, чтобы внутренне содрогнуться. Сотни, тысячи дрожащих фигур с тёмными аурами толпились, пребывали и скапливались в ожидании прорыва. Что же это за проклятие такое? Ещё день-другой — и здесь соберётся легион навьев! Тогда никакая Ведьма с Богиней не то, что баронство, всю эту местность, забытую Единым глухомань, не спасут… Да… Не время дрыхнуть!

Лоос выскочила в коридор, как ошпаренная, схватила ведро колодезной воды, что для утреннего умывания притащили под двери служанки.

— Яйца… Подгорного!!! Духов тебе в… лоно, тёмная стерва!!! — возмущённый рёв орчанки, которую альва окатила ледяной водой прямо в постели сопровождался грохотом ломаемой мебели. Мокрая и ошалевшая Ведьма в мгновение ока оказалась на ногах, ещё с не до конца открытыми глазами, но уже активировав рунную карусель, раскачивающую свой маховик над головой Гудрун.

— Эй, эй, эй! Спокойно!!! Это я, чтобы ты быстрее