– Или из-за какой-нибудь кикиморы, – рассмеялась Мирослава.

– Нет, правда, – не сдавалась Виталина, – я сама слышала, как они дрались!

– Когда же?

– Недели две тому назад. Такой шум стоял ночью! А утром пошли, так на тропинках полно бурелома.

– Виталина, ты не думаешь, что это был ветер?

– Может, и ветер, – легко согласилась женщина, но, немного подумав, всё-таки добавила: – Кулачные бои леших из-за дамы всё-таки звучит романтичнее.

– Ну ещё бы! – подхватила Мирослава, и обе женщины рассмеялись.

– Ты на самом деле хорошо знаешь Аню Костюкову? – неожиданно для детектива сама заговорила на нужную ей тему Грачёва.

– Закадычными подругами нас назвать, конечно, сложно, – осторожно ответила Мирослава, – но я знаю и её, и её семью. Почему ты об этом спрашиваешь?

– Просто Аня всё время, что прожила со мной в одной комнате, вздрагивала от каждого телефонного звонка и бледнела.

– Разве ей кто-то звонил?

– При мне муж раза три-четыре, родители и сын звонил почти каждый день.

– Может быть, она боялась, что позвонят ей с работы и вызовут из отпуска, не дав завершить курс лечения? – небрежно проговорила Мирослава.

– Не похоже. Я даже, грешным делом, подумала, что, может, её сын связался с дурной компанией. Но оказалось, что он ещё ребёнок и отдыхает на море с бабушкой и дедушкой.

– Остаётся муж, – вслух подумала Мирослава.

– Ага, муж, – кивнула Виталина, – объелся груш. Что-то он не баловал её звонками. Мирослава, – спросила она с любопытством, – а может, он у неё гулящий? Ты не знаешь?

– Чего не знаю, того не знаю, – отозвалась Волгина. – С виду дружная семья.

– Э, – отмахнулась Виталина, – по внешнему виду догадаться о сути сложно. Вот у меня прадед был лесник, так он мне рассказывал, что иной раз посмотришь на дерево и видишь не дерево, а кремень! И вдруг после первой же бури находишь его поваленным, оказывается, что внутри-то оно давно трухлявым было.

– И такое случается, – согласилась Мирослава.

– Мне ведь сразу в голову пришло, что Анна, как ворона пуганая, от каждого звонка шарахается, потому что ждёт, что ей по телефону подлянку подложат. А кто, спрашивается, на такое способен? Только муж или любовница.

– Я смотрю, ты мудра не по годам? – пошутила Мирослава.

– Я это по собственному опыту знаю, – вздохнула Виталина. – Меня первый муж на пятом месяце беременности бросил и на моей подруге женился. Я сначала хотела ей, подлюге, кислотой какой-никакой в лицо плеснуть. А потом подумала: пусть живут, не буду я греха на душу брать и себе да ребёнку жизнь калечить.

– А что ты сделала? – спросила Мирослава и затаила дыхание.

– Ничего, родила малыша, гада своего отпустила на все четыре стороны, нашла себе новую работу и через год вышла замуж за начальника нашего отдела. Теперь у нас уже трое ребятишек. И мой муж по чужим бабам не шарится.

– А что стало с твоим первым мужем? Не знаешь? – спросила Волгина.

– Почему не знаю, – спокойно ответила Виталина. – Я тогда ещё не родила, а они развод наш поехали обмывать на Средиземное море.

– Обмыли?

– Обмыли. Взяли яхту, отправились на прогулку, хотя оповещение было, что вот-вот шторм начнётся. Местные жители их предупреждали, что не следует с морем в русскую рулетку играть. Так не послушались, им не терпелось. Они шампанским были накачанные под завязку. А пьяному, как известно, море по колено.

– И что дальше?

– Ничего. Судёнышко через два дня нашли разбитым, хорошо, что у хозяина страховка была. А тех двоих с той поры никто и не видел больше.

– Неожиданные порой жизнь преподносит сюрпризы, – задумчиво проговорила Мирослава.

– Согласна с тобой, – ответила тихо Виталина. – Но если у Аньки то же самое, что было тогда со мной, то мне её жаль.

– Да?

Виталина кивнула:

– Хорошая она баба.

«Может быть», – подумала Мирослава. И чуть не прослушала вопрос Виталины:

– А ты на сколько сюда приехала?

– На неделю.

– Чего так мало? – удивилась женщина.

– Да у меня особых проблем нет, я в основном из-за Ани и заодно захотелось нервишки немного успокоить.

– Неужели разгулялись? – не поверила женщина.

– Есть немного, – слукавила детектив.

– По тебе такого не скажешь, – не очень-то поверила ей Виталина.

– Вот и я подумала, что зря приехала, – едва заметно улыбнулась Волгина. – Завтра хочу чемодан собрать.

– И не вздумай! – воскликнула Виталина. – Только подружились, а она хочет пятки скипидаром смазать.

Мирослава весело рассмеялась и подумала: «Гулять так гулять!»

– Так ты останешься? – потянула её за руку Грачёва.

– Останусь, – ответила Мирослава, – но учти, только ради тебя!

Виталина оценила шутку и кокетливо улыбнулась.

Дни, проведённые в санатории, пролетели незаметно. Попутно Мирославе удалось урывками вытащить из разных врачей и медсестёр, насколько серьёзно больна Анна Костюкова, и выяснила, что состояние её здоровья не критично.

Пока Мирослава наслаждалась всеми благами курортного оздоровления, Наполеонов решил на всякий пожарный случай отработать версию убийства на почве неприязненных отношений.

То есть для него оказалось слишком сложным поверить в то, что супруги Самбурские так легко пошли на примирение с Костюковым, простив ему загубленную судьбу единственной дочери.

Конечно, в широком понимании к беде, случившейся с племянницей, Вадим Аркадьевич непосредственного отношения не имел. Но ведь покровительствовал роману двух неразумных существ – это уже, с точки зрения родителей, накладывает на него вину. Хотя Клара Аркадьевна вроде бы горевала о смерти брата вполне искренне. Но вот о её муже, Петре Терентьевиче, такого не скажешь.

Однако поговорить на этот раз Наполеонов решил всё-таки не с родителями Саши, а с ней самой и её парнем – неким Родионом Игоревичем Полетаевым.

Следователь был приятно удивлён, узнав, что молодые люди снова вместе. И теперь они уже не школьники, а студенты, вполне взрослые люди – обоим по двадцать лет. Учились они в одном вузе, и поэтому Наполеонов, не мудрствуя лукаво, подстерёг их после занятий.

Александра Самбурская если и была удивлена просьбе следователя поговорить о дяде, то внешне этого никак не выказала.

– Родион вам тоже нужен? – только и спросила она.

– Да, желательно, – ответил Наполеонов, – я хотел бы поговорить с вами обоими.