– Это недопустимо! Вы больная, вас саму нужно принудительно обследовать! Если вы не хотите отдавать детей по-хорошему, то я сейчас же вызываю полицию, и они изымут у вас детей силой.

– Это будет гораздо хуже для их морального состояния, чем если вы сами уговорите их поехать с нами и временно побыть в детском доме, – продолжала вещать тетка.

– Я не хочу в детский дом! – завопила Маша. – У меня есть мама! Уходи, ненавижу тебя! – заорала она в лицо тетке.

– Тише, тише, милая, – зашептала Глафира на ухо девочке, уже не в силах бороться со слезами.

Ей самой хотелось выть, вопить, крушить и ломать. Избить эту мерзкую тетку, влепить пощечину директрисе, но разум возобладал. Если она так поступит, то детей, возможно, больше никогда не увидит. Если вдруг кто-то проявит слишком пристальный интерес к их семье, то это обернется катастрофой. Ей и так предстоит врать полицейским и убеждать их в том, что она Наталья.

Нужно максимально содействовать опеке, показать свою вменяемость, настоять на том, чтобы детей не разлучали, а ей дали право с ними видеться. И как-то все исправить.

– Малышка, это ненадолго, – вздохнув, принялась увещевать она Машу. – Всего несколько дней, это просто недоразумение, которое мы выясним, и вы вернетесь домой.

Глафира вытерла слезы и постаралась, чтобы ее голос звучал твердо, но предательская дрожь нет-нет да и выдавала ее состояние.

– Ты будешь с Катей и Митей, и ты должна присмотреть за Антошей. Он еще маленький и может испугаться, а ты старшая сестра и должна его поддержать, хорошо?

– Мама, я никуда не хочу! Пойдем с нами! – Маша еще сильнее прижалась к Глафире.

– Милая, я все улажу и сразу же приеду за вами. – Глафира понесла девочку к выходу, избегая смотреть на хмурых людей из службы опеки и зовя: – Катя, Митя! Идите сюда, пожалуйста!

Митя наверняка прятался на дереве, а Катя должна быть где-то в саду. Незнакомому с расположением укромных уголков участка будет невозможно найти девочку.

– Митя, Катя! – уже более требовательно позвала она, выходя из дома. Ей отчаянно нужен был глоток свежего воздуха. – Митя! – Она буквально захлебнулась этим криком.

Митя был ее самым главным союзником, как он скажет, так остальные и сделают.

– Да, мама, – пробурчал Митя откуда-то сбоку и появился на дорожке. Подслушивал под окнами. Глафира замерла.

Мама. Мама?

– Митенька. – Она задержала дыхание, чтобы не разреветься.

– Я все слышал, мам, я не хочу с ними ехать, – насупился Митя.

– Милый. – Глафира не выдержала и все-таки отвернулась. Рядом с Митей на тропинке появилась тоненькая девочка со светлыми пушистыми волосами, которая неожиданно командным голосом поинтересовалась:

– Что такое? Почему вы хотите их забрать?

– Это тоже ваша… дочь? – немного ехидно поинтересовалась желчная тетка с листком в руках.

– Нет, я дочь Анжелы Петровны. – Николь не мигая уставилась на тетку. Если в чем в этой жизни она и была уверена, так это в магической силе имени своей матери.

– Анжелы Петровны? – тупо переспросила тетка и тут же расплылась в улыбке. – А мы и не знали, что у нее дочь такая красавица. Ты не переживай, детонька…

– Меня зовут Николь.

– Николь! Какое красивое имя. Так вот, не переживай, детонька, мы просто разберемся, и скоро, надеюсь, твои друзья вернуться домой. Но это наша работа, – продолжила лебезить тетка.

– Митя, мне нужно, чтобы ты позаботился о младших и о Кате. Не давай им вас разлучать. Я скоро заберу вас домой, – твердо сказала Глафира, беря Митю за руку и глядя на него покрасневшими от слез глазами. – Сделай это для меня, пожалуйста. Ты у меня самый умный и благоразумный, ты будешь старшим до завтра.

– Хорошо, мама, – немного подумав, сказал Митя, распрямив плечи и кивая косой взгляд на Николь, слышала ли.

– Я могу собрать их вещи? – Глафира повернулась к троице, уже топтавшейся на дорожке в сад и обменивающейся молчаливыми взглядами. Комок в горле, вызванный простым и коротким «мама», мешал говорить.

– На вашем месте я бы этого не делал, – понизив голос, быстро сказал мужчина, косясь на своих коллег. – Знаете, домотканая одежда – это аргумент не в вашу пользу. – Он почему-то закашлялся и, сделав шаг назад, отвел глаза.

Спустя полчаса детей увезли. Николь вернулась домой, а Таша впервые со дня переезда закрыла ворота в сад, заперла входную дверь и опустилась на пол посреди маленького домика, ошибочно казавшегося ей призрачным убежищем от всех невзгод, и, свернувшись клубочком, завыла, словно раненый зверь. Тихонько. Чтобы никто не услышал. Чужое сочувствие ей сейчас было ни к чему.

Одежда промокла от слез, волосы спутались, но Таша ничего не замечала. Содрогалась от рыданий, лежа на полу. Ее горе было так велико, что не давало крику вырываться из горла. Ей казалось, что она сейчас задохнется. Как такое могло произойти? Она ведь сделала все возможное, чтобы не потерять детей, спряталась от всего мира, защитила их, окружила любовью и заботой, отогрела, и их у нее забрали. Забрали! За что? За то, что они знают школьную программу местами лучше учителя? За то, что дома нет водопровода? За то, что она убила их родителей?

Ей послышалось, что в дверь кто-то тихонько скребется.

– Уходите! – крикнула она, наплевав на вежливость.

– Это я.

Таша резко села и вытерла слезы. Марк? Что он делает в саду? Он же должен быть в подполе! Она ведь не пустила этих чудовищ из опеки вниз только потому, что была уверена: он там. И если они его увидят, то беды не избежать. Но… Таша вскочила с пола и бросилась к двери.

– Где ты был? – широко распахнув дверь, Таша обрушила на Марка град ударов. Тот сносил все стоически, но в какой-то момент сделал легкое движение, и Таша оказалась крепко прижатой к его сильному телу. Марк втолкнул ее в дом и закрыл за собой дверь.

– Успокоилась? – спросил он пару минут спустя, когда Таша оставила тщетные попытки освободиться из его хватки.

Она молча кивнула, и Марк отпустил ее. Отошел в самый дальний угол, повернул стул спинкой вперед и сел, вперив тяжелый взгляд в Ташу. Та выглядела ужасно. Словно плакала несколько часов и билась головой об стены.

– Что случилось?

– У меня забрали детей.

– Кто?

– Служба опеки.

– Почему?

– Поступила жалоба, я так думаю, что от директора школы, они выехали, чтобы проверить ее. И обнаружили, что у меня дома нет холодильника. А я не смогла показать им подпол, потому что думала, что ты там. – Не выдержав, Таша все-таки обрушила гнев на Марка.

– У тебя забрали детей только потому, что у тебя нет холодильника? – уточнил Марк, не обращая внимания на ее выпад.