– Он сразу обманывал. Наши люди говорят, – добавил дварф Истлейв, – что колдун сам предложил Одноглазому прорыть этот подземный ход с помощью дварфов, которых можно только заставить шантажом, но не нанять. Торольф пытался раньше, но с помощью своих людей, которые дошли до скалы и дальше продвинуться не смогли. Торольф сам не додумался, и Гунналуг предложил обмануть нас или прибегнуть к силе против наших семей. А теперь свалил все на Одноглазого.

– Вот я и думаю, – продолжил Ансгар свою мысль, – что мы оставили без внимания? Есть какие-то моменты, которые могут усилить мою позицию или сильно ослабить позицию ярла Торольфа? Колдун преследовал какую-то цель своим визитом, и цель эта видится пока только с одной стороны. Гунналуг заискивал, просил о мире, выпрашивал мир и добрососедство. А это значит, что появилось нечто значительное, оставившее Торольфа без шансов. Иначе Гунналуг предпочел бы перебороть обстоятельства, поскольку соседом для Дома Синего Ворона я буду не слишком приятным. По крайней мере, неуступчивым соседом в вопросе границы владений. А у нас много спорных вопросов, требующих разрешения. Гунналуг планировал разрешить их в свою пользу и вдруг от всего отказывается, предает сообщника, чтобы самому сухим из воды выйти. Что это значит? Что толкнуло колдуна на предательство сообщника?

– Может быть, – предположил Овсень, – он не надеется на своих воинов в то время, когда Еталанды подступают к его стенам? Может быть, он запросил помощи у Торольфа, а Торольф посчитал, что ему более важно оставить воинов на завтра, и тогда Гунналуг в отместку предал его? Я ничего не знаю о Гунналуге, а исходить следует из черт его характера. На что он способен, то и следует обсуждать…

– Это, конечно, допустимые варианты, – согласился Ансгар. – Еталанды представляют для колдуна несомненную опасность, с которой ему трудно будет бороться. Но мне кажется, здесь скрывается что-то более сильное и важное. И это нас напрямую касается, а мы не можем понять, что именно…

– Здесь есть самое важное, – сказал скромно молчащий до этого шаман Смеян. – И не одно, а сразу много разных моментов, которые повлияли на колдуна. Я бы сказал… Но чтобы сказать что-то точно, мне нужно камлать. И придется опять отправляться в башню Гунналуга… А я пока не успел отдохнуть. Сначала отдохну, потом буду камлать, иначе могу не вернуться. А вот отдохну и опять полезу в башню, хотя мне там не нравится. Но это только дня через два, не раньше, а тогда это вам всем будет не нужно.

– Зачем ты туда полезешь? – спросил Ансгар. – Когда Еталанды подступают к Дому, Гунналуг в башню не поедет. Он остался за старшего ярла, значит, будет обязан защищать имение. Уж в этом-то он сказал правду… В башне делать нечего. Надо искать ответ на наш вопрос в самом Доме Синего Ворона. Что там происходит? Что задумал Гунналуг?

Шаман тихо покачал головой.

– Мне в башню нужно. Мне не Гунналуг нужен. Мысли его я читать все равно не умею. Мне нужно посмотреть, что стало со старухой, что живет в башне. Старая колдунья… Жива она еще? Ничего там не произошло? Если произошло, это многое объяснит…

– А что ты все-таки считаешь важным моментом? – спросил Овсень, понимая, что желает узнать в башне шаман, и переводя разговор на более приближенную тему, чтобы не заводить общий разговор о Заряне.

Смеян пожал плечами.

– Мне кажется, там все ясно. Просто Гунналуг потерял свою колдовскую силу. Его утечка силы запечатана многими печатями, и он не в силах снять их. И потому никак не может восстановиться. Для него остался один путь – пойти учителем магии к какому-нибудь знатному человеку. Объяснить и рассказать он сумеет. А без его поддержки, считает Гунналуг, Торольф Одноглазый обречен. Значит, следует от Торольфа отказаться и перейти на другую сторону, чтобы избежать преследований в будущем. И он перешел… Правда, что-то еще подтолкнуло его, может быть, я знаю что, может быть, ошибаюсь…

– Ты не ошибаешься… – сказала от двери неслышно подошедшая Всеведа. Сказала мрачно и с нажимом. – Это произошло. Хозяин пришел, Гунналуг обессилел…

– Хозяин? – переспросил конунг Ансгар. – Хозяин чего?

– Хозяин всех колдунов… И Гунналуг его боится, потому что Хозяин, если встанет вопрос, поддержит не его, а тебя… И это все решило…

– Ты, женщина, знаешь этого Хозяина? – продолжил конунг.

– Знаю.

– И меня с ним познакомишь?

– Нет… Хозяин еще сам не знает, кто он такой. Он может стать правителем мира, выше которого есть только бессмертные боги, но для этого нужны обстоятельства. А может остаться и простым человеком. Лучше бы он остался простым человеком… Поэтому никто не должен говорить Хозяину, кто он такой…

– Но Гунналуг знает его?

– Боюсь, что знает…

– И что нам теперь делать? – спросил Ансгар.

– То же самое, что делали раньше… Продолжать жить, словно не существует никакого Хозяина, хотя он своим появлением облегчил вам решение многих вопросов. Он сделал бессильным колдуна Гунналуга, он не причинит вреда Дому Конунга. И вам придется обойтись только знанием этих фактов. Другие знать нельзя, чтобы не нарушить целостность мира. Если Хозяин осознает свою силу, мир может существенно измениться, – сказала Всеведа решительно и серьезно, как приказала, хотя никакого посыла к действию в ее словах не было, повернулась и ушла в выделенную им с дочерью комнату, из которой только что вышла…

* * *

В своем доме Ансгар почувствовал уверенность в собственных силах и уже полностью взял командование всеми делами на себя. Если в Гардарике он вынужден был подчиняться чужой воле, на ладьях он только проявлял стремление к власти, но там распоряжались другие, то теперь, кажется, и сомнения не испытывал, и советоваться ни с кем не собирался. Все, кто был с ним в плавании, заметили, что дома у юного конунга даже взгляд стал другим – властным, требовательным, решительным. Впрочем, начал он как раз с того, что попросил совета, но совет сам тут же не принял и решил дело по-своему.

– Значит, продолжаем жить, как жили. Так нам ведающие люди советуют… А это значит, что никто не отменял нашего полуосадного положения и всем следует постоянно быть настороже. Я понимаю, что мои помощники-славяне прибыли к нам в земли со своей задачей, решить которую можно быстро, но в первую очередь необходимо решить вопрос с дядей Фраварадом. Я объясню почему, хотя, возможно, мое решение кому-то покажется эгоистичным. Дело в том, что сразу после освобождения пленников славянам будет необходимо уплывать в свои земли. Это еще и вопрос их безопасности, поскольку в народе косо посмотрят на то, что славяне приплыли в наши фьорды и забрали своих пленников. Это против обычаев нашего народа. И возможно возмущение и противодействие со стороны тех, кто считает себя полностью вольными людьми. Моя власть еще не настолько окрепла, чтобы моего слова было достаточно для остановки всякого противодействия. Кроме того, освободив пленников, славяне главную свою задачу выполнят и уже будут без желания выполнять любые мои поручения. Потому, поразмыслив, я решил принимать меры к освобождению пленников только после окончания собрания бондов. И считаю это справедливым. Значит, первой я рассматриваю задачу освобождения своего дяди. Ярл Торольф Одноглазый, как сказал Гунналуг, держит ярла Фраварада в подвале скального дома в комнате без окон, в полной темноте. Как будем его выручать?