монетного двора южнее Безансона, Лиона и Труа. В катастрофические годы 711–750 юго-западный экономический якорь торговли и коммерческой деятельности Западной Атлантики попросту исчез. От Луары до Коруньи не осталось ничего. Эпоха Меровингов на северных морях завершилась. Близилась эра Каролингов.

Эта катастрофа – потому что это действительно была самая настоящая катастрофа – положила начала переменам, которые имели место в разных частях северных морей в следующие десятилетия. Эти перемены очень быстро повернули вспять тенденцию к росту и развитию, которая была заметна на Атлантике, северных морях и Балтике в течение полутора веков. Ирландия, разумеется, особенно пострадала от экономического упадка на побережье Испании и Западной Галлии, где ее купцы торговали уже два века. Вероятно, поэтому ее судоходство и торговля рухнули так быстро, и она утратила свою значимость на весь век Каролингов. В Англии наблюдался такой же развал экономики. Лидерство перешло к Мерсии, которая располагалась внутри острова и почти не имела связей с атлантической или североморской торговлей. Положение Нортумбрии ухудшалось очень быстро, и она неожиданно стала изолированным регионом. Тогда ее серебряные монеты sceattas были заменены медными stykas, имевшими только местное хождение. На землях пиктов морское господство, очевидное в VII веке, исчезает к середине VIII века, и мы на протяжении следующих веков ничего не слышали о морской активности у восточных шотландских берегов. Даже во Фризии появились медные sceattas, как в Йоркшире, хотя эта часть владений франков, которая была связана с Венецией и Италией через Рейн, пострадала меньше всего. На Балтике морская империя Ивара Широкие Объятия рухнула после поражения Харольда Боезуба в битве при Бровалле. На ее месте образовалось два королевства – Шведское, обращенное к Руси и Восточной Балтике, и Датское, интересы которого были во Фризии и Северном море. В северных морях начиналась новая эра – Каролингская. Большинство достижений прошлых лет канули в небытие. Но не все. Многие сохранились, впоследствии став основой для дальнейшего роста в эпоху Карла Великого и Людовика Благочестивого.

Остается только один вопрос, касающийся этого периода, возможно, самый важный из всех. Почему эта эпоха, наполненная экономическим ростом и развитием, а также аграрными переменами по всему побережью северных морей, кажется многим историкам веком упадка. Возможно, отчасти ответ заключается в том, что последние годы этого периода видели конец римской системы вилл, золотых монет и общества, которые пережили варварские вторжения и продолжали существовать еще два столетия в Испании при вестготах и в Южной Галлии при франках. Возможно, все потому, что подавляющая часть товаров с Востока после 716 года перестала поступать на средиземноморские берега этих регионов. Таким образом, в конце периода интерес к частям Галлии и Испании отвлек внимание от событий в других местах Северной Европы. Как уже говорилось, катастрофа, обрушившаяся на отдельные части региона в начале VIII века, имела важное влияние на другие территории северных морей, повернув некоторые процессы вспять.

Возможно, мнение историков, что век Меровингов скорее реакционный и упадочнический, чем прогрессивный, вызвано любопытной природой его политического и организационного развития. Именно она заставила многих остаться слепыми к его успехам. Ведь основные неудачи этого века заключаются именно в политической сфере, которая сделала его с правительственной точки зрения несовершенным и бесформенным, даже хаотичным.

Гильда еще в начале периода отметил эту его характеристику, когда около 550 года видел кельтских принцев в Западной Британии. Их тирания и беспорядки заставили его обрушить на них всю силу своего гнева. Аналогичные условия существовали в Галлии Меровингов. Григорий Турский и Фредегар рисуют впечатляющую картину царствования Меровингов, которые делили свои владения как добычу и с яростью дикарей убивали друг друга. Вестготские правители были не лучше, что иллюстрирует история правления Эгики. Очевидно, к началу VII века испанские короли обнаружили, что невозможно править эффективно, как франкские. Беда уделяет этому аспекту самое пристальное внимание. Читая его труды, наблюдаешь, как гегемония медленно передвигается из Кента в Восточную Англию, Нортумбрию, Мерсию, видишь те же убийства, что в Галлии, нестабильность и политическую бесформенность. За ирландскими легендами тоже стоят силы беспорядков, и святой Колумба в свои ранние дни был и племенным, и религиозным лидером. «Беовульф» проливает свет на политическую ситуацию в Скандинавии, в которой тоже царили убийства и насилие. В Центральной Европе странная карьера Само сопровождается мимолетным цветением и падением. Нигде не было порядка, цели и политической дисциплины и, конечно же, моральных идеалов. Дагоберт со своим премьер-министром, святым Элигием, был целеустремленным политиком, как истинный Каролинг. Но это уникальная фигура. У него не было преемников. Ивар Широкие Объятия, которого, знай мы о нем больше, считали бы Кнудом VII века, также представляется нетипичной фигурой в кровавых анналах датского королевского дома. Таких можно тщетно искать в Англии Альфреда или Этельстана и в Ирландии Бриана Бору. Святых было множество, а управленцев не было вовсе.

Та же модель справедлива для церкви. Григорий Великий, продемонстрировавший целеустремленность и организаторские способности, не имел достойных преемников до Николая II в IX веке. Редкой фигурой является Феодор из Тарса, который мог соперничать с Ланфранком, как умелый церковный администратор. Скорее, типичными представителями той эпохи являются Уилфрид и Колумба, одиночки и странствующие святые. Ирландский монах был лучше приспособлен к своему времени, чем бенедиктинский.

И все же эта эпоха не была упадочнической. Скорее, она была анархичной в административном и политическом плане, хаотичной и независимой. Она обладала энергией и потенциалом роста, но ей не хватало дисциплины. Она была прямой противоположностью предшествовавшему ей римскому миру. Пока правители, церковь и обстоятельства не могли направить свою энергию к определенной цели, ей предстояло оставаться бесформенной и слабой, хотя она не должна была стать таковой, учитывая ее богатые ресурсы. Тем не менее эти ресурсы стали добычей тех, кто использовал их для собственной выгоды.

Глава 4. Каролингское возрождение, 750-840 годы

В 752 году Пипин был помазан папой на царствование как король франков. Он стал первым из своей династии, принявшим августейший титул, хотя дворцовые майордомы из этой австразийской семьи правили Франкским королевством с 689 года. Это символическое событие ознаменовало начало новой эры в Европе, выходящей к северным морям. В общем смысле оно совпало с другими переменами, имевшими место в то же самое время. В Англии Мерсия как раз одержала верх над Нортумбрией. В Скандинавии битва при Бровалле ознаменовала конец морской империи Ивара Широкие Объятия. Даже на Востоке Аббасиды Ирака в этот момент добились поражения Омейядов Дамаска, и в Испании отпрыск Омейядов начал создавать независимый Кордовский эмират.

Перемена у франков также совпала с окончательным