– А какое оружие для него выковали? – спросил я, и у меня появилось дурное предчувствие, что я и сам могу ответить на этот вопрос.

– Корураку было предназначено вечно существовать в единении с легендарным гномьим топором по имени Кровопийца, – ответил Крейч с ехидной улыбкой, – оружием, с которым ты довольно хорошо знаком.

Мне показалось, что тут же мне и придёт конец.

У меня было решение всех наших проблем, а я собственноручно бросил его на дно залива Сан-Франциско. Как истинный гном. Но большинство гномов перегрызли бы горло любому, лишь бы обладать этим топором. Так что я должен признаться: я снова всё испортил. И не просто по-гномьи, а так, как способен только Грегдруль Пузельбум. Безвозвратно.

– Но даже если он воссоединится с Кровопийцей, – сказал Эдвин, и таким печальным я его ещё никогда не видел, – у него не хватит могущества, чтобы обуздать и подчинить себе магию, как, по легендам, мог сделать амулет?

Я и забыл, что весь его план по спасению мира рушился у нас на глазах[20].

– Что ж, об истинной силе корурака и Кровопийцы известно очень немного, – признался Крейч. – Даже мне. Но всё же я уверен, что у них не хватит сил, чтобы подавить магию. Ничто на Земле не способно управлять магией, разве что феи, но их больше нет.

Подавленный Эдвин опустил голову. Его грандиозный план только что с треском провалился.

– Но их силы хватит, чтобы помочь нам одолеть Верумку Генус и их монстров, правда? – спросила Глэм.

– Да, наверное, – сказал Крейч, медленно пожав плечами. – Думаю, да.

– Отлично! – сказала Глэм, вставая, чтобы уйти. – Тогда пора выбираться отсюда. Давайте вернёмся в обычный мир, найдём пропавший топор Грега и наваляем кучке злобных эльфов!

И, хотя я вовсе не был в таком предвкушении войны с эльфами-экстремистами и их дикой армией монстров, у меня немного отлегло от сердца. У нас появилась толика надежды. В конце концов, это было одной из наших целей в поисках амулета: мы хотели использовать его, чтобы остановить Верумку Генус. Конечно, мы надеялись, что сможем вообще предотвратить битву. Но в любом случае теперь я чувствовал себя гораздо лучше, зная, что их поражение по крайней мере гипотетически реально.

И всё это зависело от того, смогу ли я отыскать величайшее оружие в мире, которое выбросил, как последний кретин.

Ари замахала руками, призывая всех встать.

– Мы теряем время. Нам нужно доставить Кровопийцу и корурак Совету.

Мы повздыхали, поднялись и обернулись к выходу из пещеры.

Вот только его там больше не было.

На месте проёма оказалась сплошная каменная стена.

– Вы правы: времени у вас осталось немного, – зловеще произнёс Крейч. – Прямо в эту минуту Верумку Генус подтягивает свои силы к Чикаго, чтобы нанести свой последний удар. Но это ничего не значит. Я приношу свои самые искренние извинения, но вы никуда отсюда не пойдёте.

Мы резко обернулись к нему.

Крейч улыбался, но в его улыбке читалась смесь сожаления, боли и печали.

– Я провёл здесь в одиночестве столько времени, – сказал он. – И единственным моим собеседником были знания. Представляете, как одиноко мне было?

– Вы не можете держать нас здесь вечно! – воскликнула Ари.

– Вы не можете заставить нас быть вашими друзьями, – добавила Глэм. – Для начала вам придётся нас убить!

– Что? – переспросил Крейч в явном недоумении. – Нет! Нет, конечно же, нет. Вы всё не так поняли. Мне не нужны друзья. Бессмертный всеведущий дух вроде меня не нуждается в друзьях. Без обид, но вы мне скоро наскучите. Нет, на самом деле я хочу умереть.

– Умереть? – переспросила Ликси.

– Да, я хочу умереть, – подтвердил Крейч. – Я хочу наконец-то умереть.

– Вы хотите, чтобы мы… эмм… убили вас? – спросил Пламялис. – Забодай меня рокнар.

– Ха-ха! – воскликнул Крейч. – Хотел бы я, чтобы всё было так просто! Но я же бессмертный, вы не можете меня убить.

– Тогда что… – начал Пламялис.

Но Крейч перебил его.

– Я дойду до этого, если мне, наконец, дадут сказать! – рявкнул он. – Так вот. Единственный способ для меня освободиться от бессмертия – это найти того, кто займёт моё место. Если кто-то другой станет пророком Ранеллевелленаром Светоносным, Хранителем времени и всего сущего, Свидетелем жизни и бла-бла-бла. Только тогда я наконец сброшу это проклятие и смогу спокойно умереть!

– Нет, господин! – завопил Блоб, распространяя новую волну оглушительной вони по всей пещере.

– Да, мой дорогой друг, – сказал Крейч, прикрывая нос. – Пришло моё время, к счастью. Итак, кто же из вас займёт моё место в качестве пророка?

Несколько долгих секунд царило полное молчание.

– Это значит, придётся жить в этой пещере? – спросила Ликси.

– Именно, – подтвердил Крейч. – Физически ты никогда не сможешь покинуть это место. Но, должен заметить, по сути, ты всегда будешь там, снаружи, словно всезнающее нечто, витающее над миром. Даже сейчас, пока я с вами разговариваю, я одновременно наблюдаю, знаю и вижу всё, что происходит повсюду на этой планете. Прикольно, правда?

– И это навечно? – спросил Пламялис.

– Да, – ответил Крейч. – Но не стоит так уж напрягаться. Это «навечно» будет длиться только до тех пор, пока на земле существует жизнь. А если учитывать текущие обстоятельства, это ненадолго. Может быть, всего на пару столетий. Даже если вы решите все сегодняшние экологические проблемы, солнце погаснет всего через каких-то четыре или пять миллиардов лет. Так что в данном случае вечность – это максимум пять миллиардов лет. Но, как я уже сказал, скорее всего, всё закончится гораздо, гораздо быстрее. Видите? Всё не так уж плохо.

Мы переглянулись – подобная перспектива казалась невыносимо долгой, ведь большинство из нас едва ли провели на этом свете больше четырнадцати лет. Даже для взрослых это было слишком.

– Давайте бросим жребий, – в конце концов предложил Эдвин. – Это единственный честный способ.

Мы обречённо закивали, и Эдвин начал оглядываться, что можно использовать для того, чтобы бросить жребий.

Но через пару секунд из угла донёсся тихий голос.

– Я согласен.

Все молча повернули головы.

– Я добровольно соглашаюсь занять это место, – сказал Головастик, выступая вперёд.