организации ремесла, доминировавший вплоть до XVIII в. Таким образом, масштаб греческого ремесленного производства был очень скромным. В этих обстоятельствах можно говорить о ремесле, не забывая при этом о том, что «массового производства» тогда не существовало, хотя данный термин иногда используется в отношении предметов, производившихся в больших количествах, подобных небольшим сосудам, изготавливавшимся в Коринфе, предназначавшимся для масла или благовоний и столь широко распространенным в эпоху архаики, грубый декор которых представляет собой не что иное, как своего рода клеймо. Свою продукцию все ремесленники производили поштучно и вручную, и апеллировать к экономическим отношениям, связанным с машинным производством, в данном случае неуместно.

Первым на ум (так же упорно, как при изучении истории минойского Крита и микенской Греции) приходит вопрос о том, что греческие торговцы могли предложить окружающему миру. Характерная для Греции нехватка сырья и плодородной земли заставляет нас столкнуться с массой проблем. Очень ценным товаром было оливковое масло, являвшееся предметом особой гордости афинян (в качестве призов на проводившихся один раз в четыре года Панафинейских играх победителям вручали оливковое масло в сосудах традиционной формы и с традиционным декором (илл. 12). Но оно было ведущей культурой и во многих других районах. Когда оливковым маслом стали торговать, жители многих областей переориентировались на выращивание олив. За пределами Греции, особенно в Крыму и Египте, существовали свободные рынки сбыта – места, где в древности не выращивали оливковые деревья. Греческое вино уже с начала VI в. до н. э. находило своих почитателей в разных регионах, включая Египет, – нам известна история о том, как брат поэтессы Сапфо вез туда вино. (Если, конечно, качество не «смоляного» греческого вина радикально не изменилось с древности, это значит, что вкус людей, живших в Средиземноморье в те времена, сильно отличался от нашего.) Перемещение этих предметов экспорта отчасти можно проследить по распространению сосудов, в которых они хранились, особенно если речь идет об эпохе эллинизма, когда на подобной керамике ставили клеймо с указанием места ее происхождения. Впоследствии эти клейма были собраны и изучены современными исследователями. Мы можем определить, в каком городе был изготовлен тот или иной сосуд в более раннее время, но они не очень интересуют археологов и исследованы гораздо хуже, чем тонкостенная керамика. Вероятно, предметом экспорта также являлись маленькие коринфские флаконы для масла или благовоний, упомянутые выше (за исключением наиболее тщательно изготовленных). Конечно, покупателей интересовали не сами они, а их содержимое.

Все остальное по большей части основано на догадках. Вполне вероятно, что важную роль в экономике, как и в микенскую эпоху, играла торговля тканями. Но доказательств этого меньше, чем нам хотелось бы. Совершенно ясно, что в окружающем мире ценили другие изделия греческих ремесленников, но об артефактах из недолговечных материалов мы знаем совсем немного, а археология не может нам в этом помочь, в отличие от случая с керамикой и (в меньшей степени) с металлическими изделиями. В древнегреческой литературе в основном упоминаются товары, которыми один город торговал с другим, например мебель и шерстяные изделия из Милета и одежды, сотканные из некоего подобия шелка, с островов Кос и Аморгос. Это были предметы роскоши для богачей, и они фигурируют отчасти в аттической комедии, где подчеркивают расточительность персонажей, отчасти – в более поздней критичной и полной уныния литературе, осуждавшей все отступления от простоты как проявления опасной изнеженности. О более банальных товарах нам известно не так много, хотя они, несомненно, являлись важными предметами экспорта в другие страны. Мы не знаем, какие товары, помимо керамики и изделий из металла, покидали пределы Греции. В целом сам металл, прежде чем из него изготавливалось что-либо пригодное для экспорта, приходилось ввозить издалека. Исключением является серебро – единственный драгоценный металл, встречающийся в Греции и имевший большое значение для Афин, но мы поговорим о нем чуть позже.

Керамика, обладающая способностью сохраняться на протяжении многих столетий, является уникальным исключением из всего сказанного выше. Но тут возникает вопрос о том, какие выводы мы можем сделать на основании наличия этих неразрушающихся артефактов на археологических памятниках за пределами Греции. Здесь следует провести черту между тонкостенной керамикой, которая сама по себе являлась предметом экспорта, и более грубыми сосудами, представлявшими собой всего лишь емкости для перевозки товаров, аналогичные нашим банкам и бутылкам. Тонкостенную керамику, действительно ставшую предметом более пристального изучения, ценили саму по себе, как произведение высокого искусства. Расписные аттические сосуды, найденные в этрусских погребениях, экспортировали не в качестве емкостей для чего-либо. Само по себе наличие этих сосудов не является доказательством существования активной торговли чем-то другим, хотя свидетельствует по крайней мере о том, что греческие торговцы вышли на этот рынок, а тщательность, с которой аттические горшечники изготавливали продукцию, способную найти спрос среди этрусков, говорит о том, что они были кровно заинтересованы в торговле. Но вряд ли экспорт этой тонкостенной керамики был способен накормить множество ртов. Исследователи подсчитали, что в период наивысшего развития афинского ремесленного производства в этой сфере было занято не более 150 человек. Возможно, ремесленников было и меньше, как, например, гончаров и вазописцев, изготавливавших эти прекрасные сосуды. Максимум, что мы можем сделать на основании этих сведений, – это предположить, что туда, куда их привозили, отправлялись и другие изделия греческих ремесленников, изготовленные из менее долговечных материалов.

Между простыми емкостями для перевозки и произведениями искусства, достойными того, чтобы быть положенными в этрусские погребения, находился целый ряд более заурядных сосудов, возможно оказавшихся в других регионах благодаря торговле, хотя не являющихся очевидным доказательством этого. Когда подобную керамику находят на иноземных археологических памятниках, мы можем по крайней мере предполагать присутствие там греков в соответствующий период. Так, керамика, найденная в АльМине, поселении, расположенном в устье реки Оронт, свидетельствует о том, что эта фактория активно использовалась древнегреческими купцами с начала VIII в. до н. э. Данный факт представляет для нас большую ценность, даже несмотря на то, что на основании таких свидетельств мы не можем предполагать, что греческие торговцы привозили с собой, помимо керамики, которую они могли всего лишь брать для себя. Ожесточенные споры разгорались в научном сообществе о том, относится ли греческая керамика, найденная на расположенных на западе памятниках или сделанная местными жителями по образцу эллинской, к более раннему, чем основание древнейших греческих колоний на Сицилии и на юге Италии, времени. Это обсуждение является частью уже выдохшейся дискуссии о том, в какой степени основание этих колоний было обусловлено торговыми интересами. Лишь немногие историки в настоящее время отрицают тот факт, что сами по себе колонии создавались для того, чтобы поселенцы