мы можем требовать от любого мужчины? Вы знаете, у нас в Израиле есть фраза - “Праведный среди народов.” Это относится к язычникам, у которых хватило человечности и храбрости помочь своим еврейским друзьям и соседям или даже совершенно незнакомым людям в наше трудное время. Ты один из праведников и тоже заслуживаешь справедливости.

- ‘Спасибо,’ сказал Герхард. - Так ты можешь помочь? Твой отец не был уверен, насколько далеко продвинулись твои планы по борьбе с нацистскими военными преступниками.

Джошуа пожал плечами. - ’Ну, мы еще не начали крупную операцию за пределами наших границ. - Он ухмыльнулся. - В конце концов, у нас только-только появились границы, за которые можно выйти. Но мы должны с чего-то начать, и вы даете нам важную цель. Думаю, я смогу убедить своих боссов проявить интерес.

- И вам поможет кто-то с многолетним опытом планирования, управления и проведения тайных операций на вражеской территории, - сухо заметила Шафран.

Джошуа посмотрел на нее, усмехнулся и сказал: - ‘Как я могу жаловаться? Итак ... давайте начнем с определения того, где мы сейчас находимся. Мой отец дал мне отчет о вашем расследовании. Я сам провел некоторые предварительные наблюдения. Но я тоже хотел бы услышать эту историю от вас.

Герхард и Шафран изложили все, что они обнаружили, в то время как Джошуа внимательно слушал, время от времени останавливая их, чтобы прояснить некоторые моменты. Когда они закончили, он сказал: "Мой отец согласился осторожно навести справки о возможном присутствии графини фон Меербах в Швейцарии в конце войны. Теперь нам нужно знать, имел ли Конрад фон Меербах какие-либо связи с сочувствующими нацистам в Испании или Португалии. Он говорил тебе что-нибудь в этом роде, Герхард?

- Нет, но он никогда не доверял мне настолько, чтобы делиться подобной информацией. Единственная причина, по которой он мог довериться, была либо хвастовством, либо угрозой, либо и тем и другим.

- А как насчет твоей матери?

– То же самое- он презирал ее. Он бы только хотел причинить ей боль.

- В таком случае, он мог просто сказать ей что-то, чтобы причинить ей боль, что дало бы какой-то ключ к разгадке. Люди забывают о себе, когда нападают на другого человека. Они так заняты мыслями о своем желании причинить боль, что становятся беспечными.

- ‘Совершенно верно, - согласился Герхард. - Я пошлю маме телеграмму, чтобы спросить ее.

Джошуа поморщился. - Это может быть рискованно ...

- Вы всерьез полагаете, что все телеграфисты симпатизируют нацистам?

- Вполне возможно. Маловероятно, но ...

- Тогда я ей позвоню.

- Сначала тебе придется заказать звонок, - сказала Шафран. ‘Международные звонки в Египет и из Египта - это кошмар. Не хватает линий.

- ‘В таком случае давайте соберемся через двадцать четыре часа, - попросил Джошуа.

- Та же процедура, что и сегодня вечером, - сказала Шафран. - Но я выберу другое кафе для встречи.

- Согласен.

- Превосходно. А теперь давайте что-нибудь поедим. Бабушкин повар слишком хорош, чтобы позволить его работе пропасть даром.

***

Квентин Де Ланси получил лучшую новость в своей жизни однажды вечером в баре отеля "Мутайга". Чиновник из Дома правительства по имени Ронни Маклорин взял стакан джина с тоником, который только что купил ему Де Ланси, быстро кивнул в знак благодарности и сделал большой глоток.

- ‘Ну что? - спросил Де Ланси, как только напиток был проглочен.

- ‘Хорошие новости, старина,’ сказал Маклорин, доставая из кармана пиджака портсигар.

Он был худощавым мужчиной, его кожа загорела табачно-коричневым от тридцатилетней службы в различных тропических аванпостах империи, его тело было жестким и сухим, как палка билтонга. Пока Де Ланси изо всех сил старался сдержать нарастающий прилив нетерпения, Маклорин достал сигарету, сунул ее в рот, затем похлопал себя по карманам пиджака и брюк в поисках зажигалки.

- ‘Вот,’ сказал Де Ланси. - Позволь мне.

Он чиркнул зажигалкой под сигаретой Маклорина. Маклорин вздохнул и, наконец, сказал: - ‘Работа твоя, старина. Абсолютно в сумке. Но не говори глупостей, пока это не подтвердится, есть хороший человек.

- Вполне понятно ... Мои губы запечатаны.

Маклорин кивнул, сделал паузу на мгновение, выдохнул длинную, задумчивую струю дыма, а затем сказал: - "Вы не возражаете, если я задам вам вопрос? Ничего даже отдаленно официального, вы понимаете, чисто мое собственное любопытство.

Де Ланси испытывал редкое чувство дружелюбия. - ‘Вовсе нет,’ согласился он. - ‘Открывайте огонь.

- Ну ... - Маклорин не знал, как лучше это сформулировать, потому что Де Ланси был значительно крупнее его, и он не хотел злить его. - Дело в том, что ... Ну, в течение последних нескольких месяцев я занимался подбором кандидатов на офицерский уровень в Специальную полицию и в другие новые подразделения. И у нас не было недостатка в парнях, которые хотели бы командовать подразделениями полиции. Они все чрезвычайно взволнованы идеей бегать вокруг куста с пистолетом в руке, стреляя в мятежных кукесов.

- ‘Беготня - не мое дело,’ - сухо сказал Де Ланси.

- Нет, именно так ... Абсолютно. Маклорин, казалось, не был уверен, шутит ли Де Ланси за свой собственный, очень тяжелый счет, потому что тон его голоса на самом деле выражал скорее угрозу, чем веселье. - Но в любом случае, - продолжал он, - сопоставимые должности в центрах отбора было гораздо труднее заполнить. Все видят вполне реальную необходимость собрать всех кикуйю, которые могут иметь симпатии к террористам, и установить, представляют ли они опасность для общественной безопасности".

- Они все так делают, попомните мои слова.

- Ну, да, вполне возможно, но дело в том, что гораздо труднее найти парней, которые готовы нести бремя допроса бесконечных наглых туземцев. Но очень важно выяснить, в чем заключается их лояльность, и решить, кого мы должны поместить в лагерь для интернированных, а кого мы можем безопасно отправить домой. Поэтому я чрезвычайно благодарен вам за то, что вы взяли на себя это бремя, но мне также любопытно узнать, почему вы хотите это сделать.

- Ну, дай-ка подумать ... - сказал Де Ланси. - Отчасти это, естественно, связано с патриотическим чувством долга. Мы все должны внести свой вклад в защиту Империи.