Лечение в госпитале тянулось гораздо дольше, чем рассчитывал Ибрагим Владимирович. Командировка роты завершалась раньше. Старшему лейтенанту Крушинину пришлось долго уговаривать главного врача госпиталя, чтобы тот отпустил его вместе с бойцами домой, где он клятвенно пообещал продолжить лечение в местном госпитале. Но уломать доктора ему все же удалось.

— Вы же понимаете свою ответственность, — сказал этот полковник медицинской службы. — Случится бой, вы будете во главе роты, а у вас в случае не завершенного лечения сотрясения мозга может произойти приступ эпилепсии. Это случается, пусть и довольно редко. Ваши бойцы окажутся в растерянности. Они не будут знать, как себя вести. Им в бой следует вступать или помощь командиру оказывать? Да какую именно? В этом мало кто из них сумеет правильно сориентироваться. Однако я все-таки подписываю ваш рапорт. Продолжайте лечение дома. Всего вам хорошего, старший лейтенант!

Медицинскую книжку ему на руки главный врач так и не дал, пообещал выслать ее по фельдъегерской почте в госпиталь по месту постоянной дислокации батальона спецназа. Ему казалось, что так будет надежнее. Больше гарантий, что Ибрагим Владимирович лечение продолжит.

Он и продолжил. Рота на бронетранспортерах и боевых машинах пехоты была выведена в Моздок, там пересажена на самолет и отправлена к месту постоянной дислокации.

Поездку на БМП Крушинин оценил, понял, что подлечиться ему еще следует. Тряская машина вызвала сильную головную боль.

Старший лейтенант Крушинин благоразумно не сообщил своим офицерам, на какое время он вернулся и собирается ли снова ложиться в госпиталь. Но Соколовский еще в самолете показал командиру представление, написанное командиром сводного отряда с приложением ходатайства со стороны республиканского ФСБ на представление старшему лейтенанту Крушинину досрочно капитанского звания. Майор Пороховщиков и полковник Баратов авторами ни того, ни другого документа не значились, но Анчар чувствовал, что оба они приложили к этому руку.

— Когда обмывать звездочку будем? — шутливо спросил Соколовский.

— Мне пока всякая выпивка категорически противопоказана. Как прилетим, я сразу снова в госпиталь слягу, — признался командир роты.

— Ну вот, а я уже надеялся, что делами своего взвода как следует займусь. Основательно. А то они без меня совсем распустились, — посетовал Соколовский и спросил: — А ты опять меня вместо себя оставить хочешь?

— Потерпит взвод. У тебя там парни хорошие.

— После командировки треть на дембель пойдет. Это призывники. Только двое собрались контракт подписывать. А кто новобранцев принимать будет, натаскивать их?

— Ты сам и будешь. Одно с другим совместишь. Только не забирай к себе, как уже было, всех спортсменов. Оставь для других взводов. Думай о всей роте. Возникнет необходимость, я буду звонить, просить, чтобы машину выслали, стану отпрашиваться с лечения.

Но теперь в госпитале старший лейтенант Крушинин пролежал недолго, всего-то пару недель.

Утро обычно начиналось с визита Полины. Она приходила еще до утреннего обязательного врачебного обхода, как-то сумела договориться. Ее пропускали, хотя официальное посещение больных было разрешено после семнадцати часов. Но она и по вечерам тоже приходила. Видимо, медсестры оценили ее положение и пошли на уступки.

А на тринадцатый день она не пришла. Вместо Полины к Анчару пожаловал отставной подполковник Владимир Васильевич Крушинин и принес ему, прямо как женщине, букет цветов. Он, как и Полина, появился в утренние часы.

— Поздравляю тебя, сынок. Ты папой стал, а я дедушкой. Жалко только, что наша Людмила Витальевна до этого не дожила. Она очень мечтала внуков понянчить. Но, видимо, не судьба.

— Как Полина? — спросил Ибрагим Владимирович, встав с кровати.

— Говорят, роды трудные были. А что на две недели раньше срока — это не беда. Малыш родился здоровый, крепкий, весь в папу. Полина поправится. Я у нее сегодня был уже. Цветы нес. Ты уж извини, что я их тебе как бабе вручил. Но ей нельзя. С Полиной в одной палате женщина лежит, у которой аллергия на траву и на цветы. Вот я тебе и отнес. У тебя же аллергии нет. Но я тут еще и по другому поводу. Ты уже сколько лет с Полиной знаешься?

— Третий год.

— Она все не знала, надумаешь ты жениться или нет. За твое ранение переживала, когда ты в Махачкале в госпитале лежал. Потому-то, из-за этих переживаний, и родила раньше срока. Так что, не надумал?

— Надумал давно уже. А в чем проблема-то? Что-то подгоняет?

— Проблема в том, какую фамилию сыну твоему давать, чтобы потом документы не менять.

— Папа, вот ты бы и занялся подготовкой к свадьбе. У тебя времени свободного много.

— Да. Вот мне и поручение. Боевой приказ, так сказать. Хорошо, займусь этим, а ты только подскажи мне, старому дураку, где свадьбу будешь устраивать — в городе или в военном городке?

— Наверное, в городе лучше. Мои друзья приехать смогут. Они и без того почти все в городе живут. А в военный городок подругам Полины добираться сложно — электричка, потом автобус. А обратно как? Машины же не у всех есть.

— Правильно рассудил. Я кафе присмотрю или столовую какую. А ты список составь, кого пригласить надумаешь. Чтобы знать, на сколько человек зал заказывать. К Полине я схожу, пусть со своей стороны список подготовит.

— Я сам к ней схожу. Меня завтра обещали выписать. Попрошу, чтобы сегодня. Такое дело! А один день — разница не велика. На уколы я просто подойти смогу. Мне же еще и потом ставить их придется. В своей медсанчасти.

— Ну и хорошо. Вместе в роддом сходим. Прием для всех там после семнадцати. Цветы только не покупай.

— Я помню. А к семнадцати ноль-ноль я уже у тебя буду. Даже раньше. Скоро врачебный обход начнется. Я договорюсь.

Отставному подполковнику Крушинину было проще передвигаться по городу. Ни ожидания троллейбуса на остановке, ни толкотни в салоне — сел в машину и поехал. Благо гараж рядом с домом располагается. Надо только дорогу перейти и прошагать по тротуару две сотни метров, а потом еще немного между одинаковыми гаражными боксами.

Но Владимир Васильевич как выезжал утром из гаража, так до вечера машину туда не ставил, предпочитал держать ее перед подъездом. Он говорил, что с возрастом ему даже в булочную сходить пешком стало тяжело. Ноги, многократно пробитые пулями и осколками, порой побаливали. Да и возраст сказывался.

Тем не менее Ибрагим Владимирович по дороге из госпиталя к отцу особенно не торопился. Сначала он пропустил два битком набитых троллейбуса, не желая наслаждаться запахом чужого пота, а потом вообще пошел пешком через половину города, в общем-то, не самого маленького. Но время у него в запасе было.

Он оказался у родильного дома, где сейчас лежала Полина с маленьким сыном, но время для посетителей еще не пришло. Крушинин-младший, привыкший к дисциплине, прошел мимо, только поглядывая в окна старого двухэтажного здания, окруженного сквером, засаженным корявыми карагачами. Он ведь даже не знал, на каком этаже находится Полина.