бабкой: «Што — говорят — бабушка, в вашем городе деется хорошего?» — «У вас, говорит, детушки севодня царя будут выбирать: у нас нет царя в государстве». — «А как же, бабушка, его будут выбирать?» — «А вот в назначенный день весь народ соберется и всем дадут по свичке, и у кого свичка загорится, тот и будет царём». — «Так мы, бабушка, поживем до того времени, дождемся!» — «Поживите, детушки, поживите. Я рада, што вы живёте!»

Вот они ешшо целый месяц прожили у этой бабки. Потом подошел день назначенный, и эти Мишка и Гришка отправились на собор. Собралось народу и сметы нету сколько, и всем дали свечки в руки. У этого Гришки свечка затеплилась в руках. Весь народ осмотрелся; у эдакого мальчишки свечка загорелась — быть ему, значит, царём. Весь народ загалдел: «Не колдун ли он? Нужно прекратить до другого разу это дело!» Прекратили до другого разу. Другой раз собрался опеть народ, опеть всем по свичке дали. Опеть у Гришки в руках свечка затеплилась. Народ опеть загалдел: «Што такое у такого мальчишка другой раз свечка затеплилась!?» Ну, народ как не галдел, а суд сказал: «На што узаконовано, так и быть! У Гришки свечка загорелась, так ему и быть царём!» Так Гришку посадили на царство.

Сказка скоро сказывается, а дело не скоро делается. Ему уже село двадцать лет. Вот посадился на царство. Вот царь и женился и поживает со своей женой, и Мишка с ним живет. — «Што, брат Гришка, ты с женой спишь, а я один! Мне надо жениться!» — «Да ведь што, брат, желаешь жениться, — какую желаешь такую и возьмём!» — «Нет, брат, я здесь не желаю жениться. Нет здесь невесты по́ люби. Я ведь пойду теперь, где найду по́ люби невесту, тут и женюсь!» — «Нет — говорит брат — я не советывал бы тебе итти: пойдёшь без меня пропадёшь!» — «Нет, брат, не считаю, што пропаду! Хоть и из карману унесут, дак во мне самом много! Дак как же я могу пропасть?» — «Ну — говорит — с богом! Ступай, странствуй, коли не хочешь меня слушать!» Так и отправился брат Мишка. — «Прошшай — говорит — брат Гришка!» Распростились и отправился в путь-дорожку.

Вот шел путём-дорожкой много ли, мало ли места — заблудился. Вот он ходил, ходил, поесть захотелось, а взять не́где; и деньги есть, да не́где купить. Вот и спомнил брата. — «Правда брат сказал, что пропаду без его». Потом он вышел на ручеёк. Бежит ручеёк и стоит кусточек травки на бережку. Сел он к этому кустышку и давай травку шшипать и ись. Поел этой травы — ослиз и оскорб весь, сделался нездоровый. — «О, господи боже! Што надо мной случилось? Весь я теперь пропал! Ну, делать нечего! Пойду по этому ручейку; неужели меня он не приведет ни к какому жилью?»

Пошел по этому ручейку, и попался опеть ему кустышек травки. — «Дай — говорит — я сяду и поем: оннава́ помирать!» говорит. Сел к этому кустышку и давай ись эту травку. Поел этой травки — и вся ско́рба свалилась, очистился весь, сделался здоровой и красивой, ешшо лутше, чем был раньше. — «Слава тебе господи! Бог — говорит — не без милости: дал мне здоровья!» Взял, этой травки нарвал, в карман наклал. Воротился и за той, и той нарва́л. Потом отправился по этому ручейку и вышел на большую дорогу.

Пошел по большой дороге и приходит в такой-то город. В эфтом городе розыскал старушку на задворенке. — «Бабушка, пусти меня ночевать!» говорит. — «Милости просим. Ночуй, дитятко. Только покормить тебя не́чем!» Мишка сунул руку в карман и подает бабке горсть золота. — «На, купи — говорит — мне на ужин!» Бабка зрадовалась, взяла золотые и побежала в город; накупила разныф разностей, возом привезла. Сицясь пецьку истопила, напекла и наварила, и ночлежника накормила.

Потом Миша спрашивает этой бабки: «Што у вас есть хорошего?» — «А чего хорошего? Вот у нашего короля дочь тридцать лет нездорова и никто не может вылечить; из иных земель привозили дохторов — никто не может вылечить». — «Доложи-ка, бабушка! Я-то не могу ли вылечить?» — «Ох — говорит — дитятко! Где же тебе вылечить? Разные дохтора лечили — не могли вылечить. Ведь ты будешь лечить, не вылечишь — голова долой! Вот все тычинки завешены головами, осталась тычинка одна, видно — для твоей головы». — «А нет, однако, бабушка, доложи: может быть, я вылечу!»

Старуха побежала к королю. Подбежала ко дворцу, слуги стречают: «Што, бабушка, надо?» — «А вот, так и так, у меня ночует ночлежник и берется вашу дочь вылечить». Слуги доложили сицясь же королю. Король велел тотчас же притти бабкину начлежнику. Он сицясь же явился к королю. Король спрашивает: «Ну, што, братец, берешься ли ты мою дочь лечить?» — «Так тошно! я — говорит — вылечу вашу дочь». — «Ну, если — говорит — вылечишь дочь, всем имуществом награжу, а нет — голова долой! Вот одна тычина приготовлена! Как же ты будешь лечить?» — «Нужно стопить — говорит — две байны и будет она здорова».

Король приказал истопить байну. Стопили байну и свели королеву в байну с дохтором этим. Мишка сицясь вынул травку, с которой сам сделался нездоров, положил ее в теплую воду, взял её этой травой всю и вымыл. Потом она сделалась ешо хуже нездорова. Повели ею́ из байны. Король посмотрел. — «Ешшо хуже сделал дохтор, залечил до смерти мою дочь! Сицясь с него лутше голова, чем другую байну топить, а не то заморит дочь совсем. Али истопить ешо приказать? Што будет ешшо?» Король приказал другую байну истопить.

И свели королеву в другую байну с дохтором. Мишка взял эту травку, с которой сделался здоровой, размочил ее в воде и велел ей попить этой водицы. Взял её и вымыл этой водицей. Вдруг свадилась вся с ей скорблость, сделалась здоровая, красивая, на ее́ все бы и смотрел. (У меня жана красавица, а она ешшо красивее была!) Вдруг эта королева берет этого Мишу за́ руки и целует его в уста и говорит: «Будь ты мой суженный-ряженный!»

Взялись они за белы руки и идут из байны прямо во дворец. Король сглянул из окна, видит, дохтор идет, а на дочь и не может подумать, не верит своим