– Предупрежу прокурора.

– Два трупа за три дня, – глухо бросил Мартини. – Думаешь, есть какая-то связь с убийством на берегу?

– У нас в долине уровень самоубийств такой, что никто не позавидует, особенно в период черной смерти. Мне сдается, что парень просто спрыгнул, но не будем опережать события. Принеси-ка оградительную ленту. Оцепим и быстро сделаем то, зачем приехали. Пока не подоспело подкрепление. Сфотографируем стены, снимем отпечатки, если они есть. Не ко времени пришлось, но ты же знаешь поговорку. Беда никогда не приходит одна.

Пока жандармы суетились, капитан сделал все необходимые звонки. Оцепление сейчас будет выставлено, потом вскрытие, токсикологический анализ и все прочее… Нажав на отбой после последнего разговора, Поль оглядел кровавую сцену. И сказал себе, что ему выпала самая дерьмовая неделя в его жизни.

41

Закутанная в парку Луиза приехала с остальной командой на паркинг гидроэлектростанции. Поль пошел навстречу ей и молодому Брюне. Указал на вершину дамбы:

– Тип явно спрыгнул оттуда. Поедем туда глянем. Шевелитесь.

Луиза повернула голову к месту трагедии. Криминалисты из научной лаборатории и еще один коллега направлялись к торцу станции в сопровождении аджюдана Мартини, отвечавшего за координацию действий. Учитывая, что отец уже нетерпеливо переминался у машины с открытой дверцей, она смирила свое любопытство и забралась на заднее сиденье. Как только Брюне уселся на пассажирском месте спереди, они тронулись с места.

– Есть соображения, кто это? – спросила Луиза.

Поль включил обогрев на максимум. Влажный ветер с вершин пробрал его до костей, но не так сильно, как собственная ложь.

– Ни малейших. Восемьдесят метров полета, такое даром не проходит.

Он выехал на шоссе и на этот раз направился в сторону перешейка. Его тянуло блевать. Глянул украдкой в зеркало заднего вида. Луиза с напряженным лицом что-то набирала на своем мобильнике. Хорошо, что ее тревожит отсутствие известий от Эскиме, – может быть, это смягчит удар. Двумя-тремя километрами дальше он попросил следить, не отходит ли какая-нибудь дорога или тропа, по которой можно добраться до верхнего озера. Брюне первым заметил щит с надписью «Частные владения».

Поль проехал мимо заброшенного дома и припарковался всего в сотне метров от него – дальше проехать было невозможно из-за состояния дороги и неприспособленной машины. Пешком они молча двинулись по грунтовке к берегу Черного озера, пока не добрались до лестницы, ведущей на дамбу. Поль взялся за поручни.

– Перчатки!

Луиза размахивала парой перчаток, укоризненно на него глядя. Поль взял их, но надел, только поднявшись наверх. Протянул руку к фотоаппарату, который был у Брюне:

– Дай-ка его сюда.

Он навел объектив, щелкнул: лестница, узкая бетонная полоска края дамбы, разбившееся тело внизу, вокруг которого суетились муравьи-эксперты. Он слез обратно и уступил место двум своим сопровождающим, которые, в свою очередь, тоже все зафиксировали.

– Ну и что, по-твоему? – бросил он дочери, когда та закончила.

Она помолчала, засунув руки в карманы парки. Из леса наплывали слои влажности и растекались над черными водами озера.

– Он поднялся, прошел метров десять туда, где самый крутой отвес, и прыгнул. Одно точно: он хотел действовать наверняка.

– Вы не знаете, здесь уже случались самоубийства? – вмешался Брюне.

– Насколько я знаю, нет, – откликнулся Поль. – Естественно, куда проще броситься с какого-нибудь моста в долине, чем тащиться до Черного озера. Ведь придется еще отыскивать дорогу, которая сюда ведет, а в конце еще добираться пешком. Другими словами, надо чертовски твердо настроиться со всем покончить. Если только он не живет где-то поблизости?

Луиза подняла ворот парки до середины лица. Ничего не говоря, она направилась в сторону шале, которое приметила вдалеке за деревьями. Поль пошел следом, тоже молча, на налившихся свинцом ногах.

Неизбежное надвигалось.

Луиза негромко постучала. Ее отец положил ладонь в перчатке на дверную ручку и открыл:

– Кто-нибудь есть?

Запах углей. Потрескивание дерева. Посреди гостиной возвышался стол, вырубленный из цельного огромного ствола. Звериные шкуры на полу, головы животных по обеим сторонам камина, старинные ружья в качестве декора. Самым поразительным были книги. Бесконечные метры цветных корешков, тесно стоящие в книжных шкафах из массивного дерева, которые занимали две стены от пола до потолка.

Однако не эта коллекция привлекла внимание Луизы. Ее взгляд не отрывался от дивана, где лежали белая рубашка, бежевые льняные брюки и пара мокасин. Поль увидел, как лицо дочери потемнело, будто грозовое небо. Он присутствовал при моменте, когда человеку кажется, что его пронзают тысячи невидимых игл, при том ужасном миге, когда одна часть его уже все знает, а другая не желает в это поверить.

Она подняла одежду, понюхала ее.

Его запах. Его одеколон.

Она не сумела сдержать хлынувшие слезы. Отступила, оглушенная, наткнулась на стол, в центре которого лежала пачка листов, синяя шариковая ручка, конверты и коробка с латексными перчатками. Набор настоящего анонимщика.

– О господи, – выдохнул Поль.

Луиза затрясла головой, лепеча:

– Нет-нет, это не может быть он, только не он, только не он.

В слезах она кинулась наружу и помчалась через лес.

– Луиза, подожди!

Она его не слушала. Капитан протянул ключи от машины Брюне, который ничего не понимал в происходящем.

– Она начнет спускаться напрямик, чтобы быстрее увидеть тело. Догони ее на машине и присмотри за ней. И скажи Мартини и Дамеусу, чтобы срочно явились сюда. Все главное тут.

42

Полное спокойствие. Любой ценой сохранять полное спокойствие.

Оставшись один, Поль подошел к столу и посмотрел на пачку чуть пожелтевших листов формата А4. Исписанные от руки страницы… Тонкий, убористый почерк, черные чернила. Без сомнения, та же рука, что и в дневнике любовника Жюли. На верхней странице внизу справа номер: «424». И буквы, обведенные на этот раз синей ручкой… Эскиме собирался отправить новое послание Коринне.

Ожидая, пока прибудут остальные, он на всякий случай обошел другие комнаты. На кухне включенный холодильник, внутри еда. В гостиной ни телевизора, ни компьютера. В ванной туалетные принадлежности, но строгий минимум. В конце коридора две спальни с запахом затхлости, но чистые и с заправленными постелями. По простыням, засунутым в мешок для грязного белья, Поль догадался, что Эскиме не так давно спал на одной из кроватей – видимо, той, где над изголовьем висел крест.

В шкафу болталась кое-какая одежда: старые джинсы, ветровка, клетчатые ковбойки. Он задержался перед рамкой, стоявшей на прикроватной тумбочке, – единственным необезличенным предметом в комнате. Светловолосая женщина, блондинка лет тридцати. Явное сходство. Без всякого сомнения, мать.