Он вернулся в спальню и остановился в дверях. Розен распахнул на ней халат, теперь она лежала нагая, и руками развел ей ноги, чтобы обследовать. Неожиданная интимность. Тело, которое Джейк столько раз видел, побуждал ласками к жизни, теперь ощупывалось, как кусок мяса. Она не девочка Дэнни, хотелось крикнуть ему, но Розен уже поймал его смятенный взгляд.

— Я вас позову, — сказал он резко. — Пойдите приготовьте кофе.

Джейк отступил от двери. Зачем ее там обследовать? Это все, на что способен доктор Дэнни. А кого он мог еще вызвать? Он увидел руки на ее белом бедре.

В кухне он развел в чашке эрзац. Без сахара, пустой. Услышал, как они разговаривают: доктор спрашивал, Лина тихо отвечала. Джейк взял чашку. Но Розен не хочет его там. Поставил чашку на стол и стал смотреть, как кофе остывает. Волосы Ханнелоры распустились. Неопрятная девушка даже во сне.

Розен наконец вышел и опять вымыл руки под кухонным краном. Джейк направился в спальню.

— Не надо. Я дал ей снотворное. — Он налил воды из чайника в другую чашку и опустил туда иглу шприца. — Ей нужно в больницу. Почему вы тянули?

— Что с ней?

— Эти девушки, — Розен покачал головой. — Кто делал аборт?

— Какой аборт? — опешил Джейк.

— Вы не знали? — Он прошел к столу и отпил глоток кофе. — Так долго ждать нельзя.

— Она в порядке?

— Да, аборт сделан. Но ей занесли инфекцию. Возможно, делали в антисанитарных условиях.

Джейк сел, ему стало плохо. Другая постель, щупают грязными руками.

— Какую инфекцию?

— Не беспокойтесь. Не венерическую. Она снова может работать.

— Вы не поняли. Она не…

Розен поднял руку.

— Это ваши дела. Меня это не интересует. Но потребуется еще пенициллин. У меня была только одна доза. Вы умеете делать уколы? Нет, я так и предполагал. Я приду. А пока давайте ей это. — Он положил на стол несколько таблеток. — Не такие сильные, но нужно сбить температуру. Пусть она принимает их, несмотря на вкус.

— Спасибо, — сказал Джейк, взяв таблетки.

— Они дорогие.

— Это не имеет значения.

— Ценная девушка, — усмехнулся Розен.

— Она не то, что вы думаете.

— Неважно, что я думаю. Просто давайте ей эти таблетки. — Он взглянул на кушетку. — У вас тут две?

Джейк отвернулся, чувствуя себя как Дэнни, оскорбленный деньгами Сикорского. Но какая разница, что думает Розен?

— Она сказала вам, что делала аборт? — спросил Джейк.

— А зачем говорить? Я этим занимаюсь.

— Вы настоящий доктор?

— Какой вы правильный, спрашиваете о дипломе, — заметил Розен, затем вздохнул и сделал еще один глоток кофе. — Я учился в медицинском институте в Лейпциге, но меня, конечно, выкинули. Я стал доктором в лагере. Там о дипломе никто не спрашивал. Не волнуйтесь, я знаю, что делаю.

— И теперь работаете на Дэнни.

— Нужно на что-то жить. Этому тоже в лагере учишься. — Он поставил чашку кофе на стол и собрался уходить. — В общем, не забудьте про таблетки, — сказал он, вставая. — Я приду завтра. Как с деньгами?

Джейк протянул ему несколько банкнот.

— Этого достаточно?

Он кивнул.

— Надо будет еще на пенициллин.

— Сколько угодно. Только достаньте. Но она поправится?

— Если не будете гонять ее на панель. По крайней мере, к русским. Они все больны.

— Она не проститутка.

— А я не доктор. Что за тонкости. — Он встал, чтобы уйти.

— Во сколько завтра?

— После наступления темноты. Но, пожалуйста, не так поздно, как сегодня. Даже ради Дэнни.

— У меня нет слов для благодарности.

— Вам и не надо меня благодарить. Заплатите и все.

— А насчет нее вы ошибаетесь, — сказал Джейк, удивляясь, к чему он это говорит. — Она порядочная женщина. Я люблю ее.

Лицо Розена смягчилось. Он удивился словам, взятым из забытого языка.

— Да? — Он снова отвел уставшие глаза в сторону. — Тогда не спрашивайте об аборте. Просто давайте ей таблетки.

Джейк подождал, пока на лестнице не затихли его шаги, и закрыл дверь. Не спрашивать. А как он может не спросить? Все равно что рисковать своей жизнью. Вопрос гигиены. Он поставил чашку в раковину. Выключил свет и, обессиленный, пошел по коридору.

Она спала. Умиротворенное лицо в мягком свете лампы. Именно так он всегда и представлял себе. Они оба в постели, в его постели, слились в объятиях, как будто нет никакой войны. Но пока все было не так. Он опустился в кресло и снял ботинки. Подождет здесь до рассвета, потом разбудит Ханнелору, чтобы дальше дежурила она. Но пружины в кресле не давали ему покоя, как и мысли. Он встал, подошел и, не снимая формы, лег с другой стороны кровати. Поверх простыни, чтобы не будить ее. Когда он протянул руку, чтобы выключить свет, она беспокойно пошевелилась во сне. А потом, когда он уже лежал, уставившись в темноту, взяла его руку и сжала.

— Якоб, — прошептала она.

— Ш-ш. Все нормально, я здесь.

Она беспокойно метнулась, медленно помотав головой из стороны в сторону, и он понял, что она спит, а он — часть ее сна.

— Не говори Эмилю, — сказала она, словно голос ее был где-то не здесь. — О ребенке. Обещай мне.

— Обещаю, — сказал он. Тело ее расслабилось, рука мирно покоилась в его руке, а он, широко раскрыв глаза, лежал, уставившись в потолок.

Лина проспала почти весь следующий день, словно одно присутствие Джейка рядом дало ей наконец поболеть, отменило необходимость вставать. Он же тем временем занялся делами: джип, как ни странно, был на месте; снял деньги со своего армейского счета; закупил продукты в гарнизонной лавке, уставил ими все полки, завалил весь пол; взял смену одежды на Гельферштрассе. Мелочи быта. Бросил старенькую портативную машинку в мешок с одеждой. Сказал старикам, что отлучится на день-два, и спросил, если у них еда, которую он может забрать? Еще банки. Старик вручил ему что-то завернутое в бумагу, размером с кусок мыла.

— В Германии давно уже никто не ел масла, — сказал он, и Джейк кивнул, как конспиратор.

В пресс-центре, куда он заглянул, чтобы забрать почту, были сэндвичи и пончики. Он наполнил ими еще один пакет.

— О, кому-то везет, как я посмотрю, — сказал Рон, вручая ему пресс-релиз. — Сегодняшняя программа, если тебе интересно. И подробности ужина, организованного американской делегацией, — отлично повеселились. Нет, правда. Я слышал, Черчилль здорово нажрался. Возьми сэндвичи с окороком, они это любят. У самих фройляйн теперь окорочка худоваты. Резинки нужны?