Наемник мрачно ухмыльнулся и пожалел, что собеседница не видит этой ухмылки.

– Открою вам секрет. Те, которые сидели в танке, уничтоженном моим дедом ценой его жизни, считали точь-в-точь как вы. Они тоже искренне верили, что являются высшей расой, стоящей на вершине эволюции.

– Думаю, что ваше сравнение все же предельно некорректно, – невозмутимо ответила Лаш, – вы сравниваете нас и тех, с кем воевали ваши предки, всего лишь на основании сходных мыслей, но при этом не учитываете, что поступаем мы совсем иначе. Я бы тоже могла назвать вас наемным убийцей, ведь вы убиваете за деньги.

– Я – солдат! – возмутился Леонид. – Я не убиваю за деньги, я воюю за деньги! С другими вооруженными солдатами, такими же, как и я!

– Вот видите, вы отрицаете, что являетесь убийцей, всего лишь на том основании, что ваши жертвы всегда вооружены, а жертвы убийцы – обычно нет. Хотя совершаете абсолютно те же действия с тем же результатом: получаете деньги, целитесь, нажимаете на гашетку.

Видите ли, командир, мы считаем себя высшей расой, потому что имеем на это не только фактические основания, но и моральное право. Нацисты вашего мира истребляли низших, по их мнению. Мы основываемся на тех же предпосылках, но делаем обратное. Балларанцы не истребляют низших, а помогают им. Как раз потому, что мы – высшие. Обязанность помочь другим возлагается на нас в первую очередь. Взгляните на коорнов. Никому до них дела нет – кроме нас. Эта колония, выглядящая, с вашей точки зрения, как рабовладельческое предприятие, – она не приносит прибыли. Мой отец вложил в это личные средства, а также средства добровольных жертвователей и множество сил. Прибыли он никогда не получит, во-первых, потому что не доживет до того времени, во-вторых, когда труд коорнов станет рентабельным, результаты их труда будут принадлежать им. Отец никогда не узнает, чего достигло его начинание, – не доживет. И я, скорее всего, не доживу, несмотря на наши высокие технологии продления жизни. Но мы делаем, что делаем. Потому что это наша ответственность. Мы высшая раса, и это налагает на нас определенный долг по отношению к тем, кто ниже нас. Если не мы – то кто? Сссла, эгоисты, видящие в менее развитых всего лишь свои орудия? Радалгасты, зацикленные сами на себе и своей системе? Танду, не брезгующие присваивать чужое? Так уж вышло, что все те, чей уровень развития достаточно высок, ведут себя не так, как должна себя вести высокоразвитая раса. Остаемся только мы.

Я вот что вам скажу. Уверена, что если бы вы вначале разузнали, что и как мы делаем, а не спешили прилепить ярлык – сравнение с вашими нацистами вам в голову не пришло бы. Мы не истребляем слабых и не притесняем их – так в чем проблема?

Леонид усмехнулся. Гитлер и Гиммлер тоже были мастаки языком почесать. Наци есть наци независимо от того, что он там в свое оправдание скажет. Хотя теперь наемник лучше понял, почему Касс назвал балларанцев культурными нацистами. Им бы еще манеры немного подтянуть…

– Я, собственно говоря, не вижу проблемы вообще. Вы никого не жжете в крематориях, ну так и я никого из вас не убил, верно? Хотя Туроду – очень хочется.

На том конце канала раздался смешок, в котором Леонид натянутости не уловил.

– Вообще говоря, есть еще один вопрос, – сменила тему Лаш. – У вас никогда не возникало желание прогуляться за пределами колонии? Я веду к тому, что скоро должны прибыть мои коллеги-археологи, мы планируем провести исследования внизу, на дне. Нам там понадобится охрана, вам – разнообразие.

– И весь предыдущий разговор сводился к тому, не скормлю ли я вас там хищникам из-за своих предубеждений? – улыбнулся наемник.

– Отчасти да. Я предпочитаю работать с теми, кого хорошо понимаю.

– Так вы – археолог?

– Археолог, аналитик, администратор, пилот, ксеносоциолог.

– Пять профессий? Круто. У вас, я посмотрю, владеть несколькими профессиями модно. Магистр набирает только таких многопрофильных специалистов?

– Не совсем, – ответила Лаш. – Мы считаем, что любой человек должен уметь писать сонеты, менять пеленки, резать свиней, конструировать здания, планировать вторжения, управлять кораблями, вести бухгалтерию, возводить стены, вправлять кости, исполнять приказы, отдавать приказы, сотрудничать, действовать самостоятельно, решать уравнения, анализировать проблемы, программировать компьютеры, вкусно готовить, хорошо сражаться, достойно умирать. Специализация – удел насекомых. У нас принято владеть многими профессиями. А те, которые владеют только одной… скажем так, к ним относятся… не совсем как к равным.

– Знаете, я не думал, что удастся вот так непринужденно поболтать с балларанцем или балларанкой, особенно после встречи с вашей сестрой, – резко повернул ход разговора Леонид, – у меня тут еще обход постов не закончен, но – я с радостью буду сопровождать вас в экспедиции. А сейчас – я вынужден вернуться к обходу. Там что-то коорны расшумелись.

Лаш попрощалась и отключилась, а наемник вышел на перекресток, убедился, что поблизости никого нет, и вызвал Касса.

– Значит, так, шеф, у нас проблемы. Большие проблемы.

– А именно? – насторожился тот.

– Лаш. Она делает вид, что почти ничего не знает о землянах и земной истории, но при этом цитирует Хайнлайна.

– Вот дерьмо, – прозвучало в наушниках.

* * *

– Говоришь, она пригласила тебя лично в группу охраны? Балларанам не свойственны межличностные отношения с низшими на таком уровне.

Касс сидел в комнатушке Леонида на стуле, сам наемник расположился на кровати.

– Ты уверен, что нас нельзя подслушать?

– Уверен. Я проверил – систем наблюдения в личных помещениях быть не должно, их и нет. Думаешь, для чего посты вместо камер наблюдения в секторах коорнов? Коротышки бы даже ничего не поняли – но ведь правила. Балларан повернуты на правилах, на их слепому следованию. Что еще сказала тебе Лаш, помимо того, что она археолог?

– Она также аналитик, администратор, пилот и ксеносоциолог.

Касс подпер голову рукой в классической позе мыслителя:

– Нестыковка получается. Из того, что я имею на семью Кодамы, – Лаш была археологом, это ее первая профессия. Еще она специалист по безопасности, охранник высокого уровня. До того как Лаш попала в аварию, другими профессиями она не владела. Администратор? Не к лицу дочери большого человека, но ради дела могла и освоить. Ксеносоциолог? Ладно, по стезе отца. Аналитик? В ее досье ни слова об этом. Пилот? Шутка, что ли? Она умудрилась разбиться вдребезги на обычном гравикаре.

Леонид пожал плечами.

– И что? Вполне могла овладеть профессиями. Вопрос только – когда успела?

– В том и дело, что времени у нее был вагон. Разбилась она сорок периодов назад примерно. После этого – ни слуху ни духу, о ней было известно только, что она выжила чудом и находится дома на лечении, вот и все. К ней даже не допустили никого из ее друзей – что странно для общительных вардоранцев. И теперь появляется тут.