— Те чё? — спросонья осведомился Закревский, ухватив мальца за ухо.

— Там вас такой… маленький… носатый… очень гордый… Ой!

Арсений зажал пацаненку рот, чтобы не разбудил Грушу. А сам протер глаза. Какого, спрашивается, дьявола?

Зевая и чертыхаясь, он накинул турецкий халат, сунул ноги в туфли без задников и пошлепал в соседнюю комнату. Направо будуар жены. Налево его уборная. Белая печка, покрытая плиткой. Зеркало. Стол. Кувшин в тазу. Умывальный прибор из черепахового панциря. Заглянул в громадный шкаф мореного дуба за мундиром. Так и есть, Тишка со вчерашнего дня задрых, не приведя барское платье в порядок. Где, спрашивается, горячая вода? Где мыло? Где, черт дери, сам денщик?

Наскоро поплескав холодной влагой в лицо и облачившись в первый попавшийся форменный сюртук, Закревский поспешил в кабинет, где в кресле у стола его уже ожидал гость.

— Карл Васильевич? Какой неожиданный сюрприз. — Он не сказал «приятный».

— Арсений Андреевич, сколько лет, сколько зим! — Нессельроде поклонился. — Не чаяли встречи?

Да уж, министр иностранных дел — редкая птица. Не всякий генерал-губернатор удостаивается чести лицезреть его у себя дома.

— Удивлены?

Закревский развел руками.

— Между тем все очень просто, — вздохнул гость. — Помните наш разговор у меня на Литейном? Я предрек, что вы далеко пойдете.

Это он в смысле «за полярный круг»? Арсений обиделся. Да, его услали к северным оленям!

— Государь поправился. И выражает вам свое неизменное благоволение.

Генерал крякнул.

— Для этого он и прислал вас?

— Именно. — Тонкие губы Нессельроде растянулись в подобие улыбки. Почему-то сейчас Арсения интересовал праздный вопрос, может этот человек дотронуться языком до кончика носа? — Его величество прекрасно осведомлен о миссии Ожаровского, — продолжал Карл Васильевич. — Вы действовали правильно. Не все командиры корпусов поступили так же.

Закревский прикинул, что теперь жди снятия с должностей.

— Я кое-что добавлю к словам императора. — Круглые, птичьи глаза гостя, казалось, подернулись пленкой. — Мы всегда понимали друг друга. Вы с женой акционеры Русско-Американской компании?

Меньше всего генерал-губернатор ожидал такого вопроса. Да, отец Аграфены отдал часть приданого ценными бумагами. Шельмец! Знал, что они ничего не стоят!

— Я вас удивлю, — продолжал Нессельроде. — Их цена пошла в гору. А скоро взлетит на тысячу процентов. И все только потому, что вы придвинули войска к границе.

— Я не понимаю…

— Вам не обязательно, — с обезоруживающей ласковостью отозвался гость. — Общество по-прежнему мечтает о помощи грекам. Но война с Турцией не принесет барышей. Другое дело, если мы продолжим продвижение от Аляски в глубь континента до Гаити и Сандвичевых островов.

У бывшего дежурного генерала Главного штаба глаза на лоб полезли.

— Куда?

— О, все сначала пугаются! — заверил его гость. — Но потом сознают выгоду. Русско-Американская компания тысячекратно преумножит прибыль.

— А при чем тут мой корпус? — Арсений все еще был крайне озадачен.

— Константин — царь для Константинополя. Если он придет к власти, война с турками неизбежна. А ее не хотят многие. Почти все знатные особы при дворе — держатели акций.

— Цесаревич — законный наследник, — проронил генерал. — А после него — младшие великие князья…

— Забудьте о них, — покачал головой гость. — Есть более солидные люди. Их возглавляет брат вдовствующей императрицы принц Александр Вюртембергский. И они вам очень признательны.

Арсений почувствовал, что холодный пот выступает у него на лбу. Вместо удовольствия от благодарности он ощущал гадливость. И страх. Помимо воли его втравливали во что-то низкое. Генерал считал, что исполняет долг. А оказалось, действовал в интересах партии.

— Благоволите покинуть наш дом, — услышал Закревский голос собственной жены. Аграфена стояла в дверях, величественная и гневная, как Афина-Паллада. Ей не хватало копья, чтобы запустить в голову карлика. — Вон! — повторила она, повелительно вскинув руку.

— Ах, сударыня, как я счастлив лицезреть вас в столь откровенном наряде! — не смутился Карл Васильевич.

Груша была… э-э, действительно, несколько… голой. Прозрачный итальянский батист, а сверху атласное утреннее неглиже.

— Я сказала: вон!!! — рявкнула она. — И передайте государю, что бесконечные проверки нашей верности унизительны! Я готова сейчас, у вас на глазах сжечь акции!

— Было бы любопытно взглянуть, — свистящим шепотом отозвался Нессельроде.

Госпожа Закревская прошествовала через кабинет к индийской шкатулке с инкрустациями из слоновой кости. Ах, вот где они хранились! В руках у Аграфены был ключ. Замок щелкнул. Женщина порылась среди бумаг и достала несколько плотных листов с гербовыми печатями.

— Вам не удастся притянуть моего мужа ни к одной из придворных группировок, — бросила она. — Скажите императору, он ищет изменников не там!

Груша взяла с шифоньера спички. Присела на корточки у камина и, пока онемевшие от ее решимости мужчины молчали, запалила край одной из акций. Когда огонь на березовых поленьях занялся, она положила в камин остальные. Красные сургучные кругляши расплылись и начали пузыриться.

— Такой демонстрации наших верноподданнических чувств достаточно?

Нессельроде смотрел на бумагу, пожираемую пламенем, и прикидывал, скольких тысяч лишилось семейство Закревских.

— Вы поступаете очень глупо, сударыня, — наконец сказал он.

Одесса.

С месяц Михаил Семенович приглядывался к княжне Волконской, при которой его правитель канцелярии вздумал неметь. Барышня была умна, начитана и отличалась житейской сметкой. Малость кривобока. Но и Саша не Аполлон. Они встречались на вечерах и обедах у общих знакомых. А так как вся аристократическая Одесса — десять-двенадцать семей, то круг был тесен. Большого приданого за Варварой Дмитриевной не обещали. Зато имелся титул, и здесь, на юге, она только украсила бы собой двор наместника.

Взвесив все за и против, Воронцов решил «выдавать Сашу замуж». Он держал совет с Елизаветой Ксаверьевной и, получив от нее лестный отзыв о невесте, взялся за дело. На воскресном приеме наместник несказанно смутил девушку, пригласив к себе в кабинет.

— Сударыня, — заявил он серьезным тоном. — В ваших руках счастье моего подчиненного и друга. Я хотел бы, чтобы вы понимали: на правителе канцелярии его карьера не остановится. Он небогат. Но, вручив ему свою руку, вы не будете жалеть. Сам Александр Иванович исключительно честен, потому состояния не наживет. Однако при разумной супруге его место может приносить доход. Я обещаю, что дам способы совершенно законно сколотить капитал, участвуя в морских торговых операциях. Если вы не будете слишком злоупотреблять его служебным положением, на мелочи я закрою глаза. Устроит вас такое приданое?