поступить с Пашей? Чем я думала? Внезапно вспыхнувшая страсть с Ромой затмила все, ослепила меня.

Мы с Пашей смотрим друг другу в глаза. Между нами ничтожно маленькое расстояние. Он все еще водит ладонью по-моему лицу, успокаивает меня. Мне становится хорошо и спокойно, тепло и уютно.

Паша склоняется ко мне ближе, сокращая разделяющие нас сантиметры до минимума. Когда мои губы начинают чувствовать его дыхание, сердце подскакивает к горлу. Меня парализует, я неотрывно гляжу на Пашу, не имея сил пошевелиться.

Его губы касаются моих. Нежно-нежно, почти невесомо, но этого хватает, чтобы по телу прокатилась волна паники. Резко убираю голову назад.

— Я не могу, — сипло произношу.

Паша сначала недоуменно на меня глядит, а затем будто приходит в сознание. Встряхивает головой, выпускает меня из рук и отстраняется назад.

— Извини, не знаю, что на меня нашло.

— Тебе не за что извиняться, все в порядке.

Паша резко поднимается на ноги, отворачивается от меня и отходит на несколько шагов в сторону. Я встаю следом за ним. Подхожу сзади и кладу ладонь ему на плечо. Паша разворачивается ко мне. Он выглядит потерянным.

— Однажды я уже поступила как последняя сволочь, изменив своему жениху с другим. Я не хочу снова становиться такой же сволочью и изменять мужу. Какие бы отношения у нас ни были. Да и ты тоже несвободен.

— Да, еще раз извини меня. Я в какой-то момент потерял над собой контроль.

— Ты не должен извиняться, потому что ты не сделал ничего из того, что мне было бы неприятно или чего бы я не хотела сама.

Это признание в первую очередь самой себе. Рот огнём полыхает от секундного прикосновения к нему губ Паши. Я хочу еще, поэтому мне приходится приложить всю свою волю, чтобы отвергнуть Пашу. Семь лет назад я совершила безрассудный поступок, изменив жениху. Я не могу снова его повторить.

— Иди к себе, Арина. До завтра.

— До завтра, Павел Александрович, — возвращаю голосу формальный тон.

Беру со стула сумочку и быстро выхожу из Пашиного номера.

Глава 36. Виновен

Я не сплю всю ночь. Несмотря на жаркое лето, мне холодно. Дрожу, укрывшись одеялом и сверху пледом. Касаюсь пальцами губ. Они до сих пор чувствуют Пашин поцелуй. Короткий и совсем невесомый, но все-таки поцелуй.

Зажмуриваюсь. Я ощущаю на себе всю Пашину боль от моего предательства. У меня в груди огромная чёрная дыра. Хочется стонать и выть раненым зверем. Как же больно. Как же мучительно больно! А каково было Паше?

«Я умер»…

Я нанесла Паше своим предательством смертельную рану. Мне нет прощения. Почему я это сделала? Как так вышло, что Рома настолько сильно вскружил мне голову, что я решилась на безрассудный поступок? И почему от вспыхнувшей тогда страстной любви с Ромой не осталось и следа?

Вот я и призналась себе. Да, от любви с Ромой больше ничего не осталось. А была ли она вообще?

Была страсть. Был адреналин. Было сладкое безумие.

А любовь была?

Даже в самые счастливые дни с Ромой Паша оставался и в моих мыслях, и в моей душе, и в моем сердце. Я задавалась вопросами: «Как он там? Что с ним? Счастлив? Любит? Любим?». И чувство щемящей тоски переполняло меня при каждом воспоминании о бывшем женихе.

Я заслуживаю, чтобы Паша меня ненавидел. Заслуживаю, чтобы презирал. Заслуживаю, чтобы больше никогда не хотел меня видеть. А он не ненавидит и не презирает. В Паше столько доброты и света, сколько нет ни в одном человеке. Я не заслуживаю его. Никогда не заслуживала.

Утром у меня раскалывается голова. Две таблетки аспирина не помогают. Одевшись в деловое платье, еду на такси к ЖК, который Паша будет торжественно открывать и вручать ключи первым жильцам. Мне нужно заранее лично встретиться с местными журналистами, выбрать место для пресс-подхода Паши, проконтролировать, как будут выставлены камеры, какой будет свет. Одно издание попросило о коротком эксклюзивном интервью с Севастьяновым, но вопросы заранее не прислали. Придётся обсуждать на месте.

Я с ужасом жду, когда появится Паша. Мне безумно страшно оказаться с ним лицом к лицу, посмотреть в глаза. Все изменилось. Мы больше не строгий босс и ответственная подчиненная. Мы оба переступили черту дозволенного.

Означает ли Пашин порыв меня поцеловать, что его до сих пор тянет ко мне?

Я запрещаю себе думать о таком, но эта сладкая мысль так и просачивается в мозг. Соблазн помечтать слишком велик, с ним сложно бороться. Мне приходится собрать в кулак всю волю. Ну а когда Паша приезжает на территорию жилого комплекса, мысли сами пулей вылетают.

У меня начинают подгибаться коленки — настолько Паша красивый, шикарный и уверенный в себе молодой мужчина. Как же ему идут костюмы! Не оторвать глаз. Он замечает меня, кивает головой в знак приветствия. Ничего в его внешнем виде и поведении не выдаёт вчерашний вечер. Как будто и не пытался меня поцеловать.

Мне тоже нужно собраться, взять себя в руки. Как размазня, честное слово. Я должна хорошо выполнять работу, чтобы Паша был мною доволен. Его высокая оценка моим профессиональным качествам — самый лучший комплимент. Я хочу, чтобы Паша и дальше был хорошего мнения о том, как я выполняю обязанности директора по связям с общественностью.

Открытие нового ЖК проходит отлично. Не случается никаких непредвиденных форс-мажоров, все идет по плану. Паша разрезает на камеры красную ленточку, вручает ключи первым жильцам, идет осматривать детский сад, который наша компания построила вместе с жилыми домами. Потом у Паши пресс-подход для журналистов, где он рассказывает о том, что «Стройкапитал» застроит целый микрорайон на десять тысяч человек. Вопросы у журналистов, к счастью, нормальные, никто не пытается завалить Пашу заявлениями типа того, что мы строим человейники, в которых невозможно жить.

Мероприятие длится полдня. На протяжении всего времени Паша коммуницирует со мной, как обычно. Я обращаюсь к нему по имени-отчеству, он задаёт какие-то вопросы по таймингу, дает небольшие поручения. Ничего необычного. Как будто не было