Я резко отворачиваюсь.

– Сэйл, – но резко замолкаю, поскольку меня уже утаскивают, а удерживающие его пираты ведут стражника в другом направлении.

– Все будет хорошо, – обещает он, но даже в диком потрясении я слышу, как дрожит во лжи его голос.

– Сэйл! – кричу я его имя. Паника нарастает, внезапно вылившись в вопль ужаса. – Сэйл! – снова кричу я и пытаюсь вырваться из лап держащего меня мужчины.

Пустое. Мои усилия ни к чему не приводят. А даже если бы привели, даже если бы удалось вырваться, то здесь еще сотни пиратов, которые тут же в меня вцепятся.

– Все хорошо, – окликает Сэйл напряженным голосом и с безумным лицом. – Все хорошо, хорошо. – Его повторяющийся ответ звучит как мольба о помощи.

Меня уводят. Сэйл пропадает из виду, когда меня толкают к остальным двенадцати наложницам. Я встаю с ними напротив самого большого корабля. За нами десятки огненных когтей, под их красными лапами на снегу образуется пар, а от дымки земля окрашивается в красный цвет.

Встав в конец шеренги вместе с наложниками, я смотрю вперед и вижу, как Сэйла толкают коленями на снег вместе с остальными стражниками, которым пока еще повезло выжить.

Ведущий его пират с силой бьет Сэйла в бок, чтобы он точно не вставал со снега. Но Сэйл, даже кашляя и прижимая к животу руки, не опускает голову и продолжает на меня смотреть. Будто хочет убедиться, что не потеряет меня из виду, или показать, что я не одна.

Услышав всхлип, смотрю налево и понимаю, что рядом со мной стоит дрожащая Полли, и по ее веснушчатому лицу текут слезы. Она плачет так сильно, что даже задыхается. Платье у нее порвано, лиф превратился в клочья. И хотя она старается дрожащими руками держать лоскуты, все тщетно, грудь почти полностью обнажена.

Во мне зарождается гнев. Гнев и безысходность. Я быстро снимаю пальто и набрасываю его на плечи Полли, помогая ей прикрыться. Она вздрагивает от моего прикосновения и пытается оттолкнуть руку, но когда замечает меня, перестает отбиваться.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, в ее тоне нет привычного издевательского холодка.

Я оставляю ее вопрос без ответа и, взяв за руку, пропихиваю ее в рукав пальто, а потом помогаю сделать то же самое и с другой стороны. Продев в рукава, я застегиваю ей пуговицы, хотя у самой руки трясутся так сильно, что добраться до верхней получается лишь после нескольких попыток.

Когда я надеваю на нее пальто, она смотрит на меня. На ее щеке видна отметина, явно показывающая, что ей залепили пощечину.

– Спасибо, – бормочет она.

Я киваю, чувствуя, что холодный воздух жалит теперь куда более злостно, но знаете, в чем светлая сторона? На мне хотя бы тяжелое шерстяное платье и чулки. Бросив один только взгляд на полуобнаженных стражников, я морщусь, испытывая к ним сострадание. Если они в скором времени не уйдут с холода, то от переохлаждения испытают шок либо замерзнут до смерти.

– Как они с нами поступят? – спрашиваю я, показав на продолжающих таскать добычу пиратов. Парочка из них присматривает за нами, чтобы мы не рыпались, но, кроме плача и перешептывания, никто из наложников и пошевелиться не смеет.

Через несколько человек я вижу Риссу, которая тихонько разговаривает с рядом стоящей девушкой. Она одна из самых новых и молодых наложниц, и мне так и не удалось узнать ее имя. Она маленькая и похожа на сиротку. У нее шелковистые черные волосы и миндалевидные глаза, и в эту минуту она будто окаменела. Рисса ловит мой взгляд, но выражение ее лица мрачное, несмотря на то что она утешает девушку, держа ее за руку.

Полли рядом со мной горько смеется.

– А ты как думаешь? – отвечает она. – Это пираты. Красные бандиты известны своей варварской жестокостью. Никому не удавалось живым выбраться из Пустоши. Они воспользуются нами, а потом продадут, как продавали все, что украли. И то, если нам повезет.

Я дрожу всем телом и поднимаю руку, чтобы обхватить свой шрам. Я так боялась ночи с королем Фульком, но такое? Это совершенно иной страх. Другая форма неволи.

Бросив даже один взгляд на этих пиратов, я убеждаюсь, что никто из нас не захочет оказаться на этих кораблях.

Но нам некуда деваться, ведь за спиной дикие огненные когти, а вокруг злобные пираты. Прятаться некуда. Зловещий голос подсказывает, что все это – моя вина. Что мне не стоило загадывать желание покинуть свою безопасную клетку.

Какая же я дура.

Я медленно начинаю осознавать наше безысходное положение. Постепенно, пока мы стоим тут и дрожим от холода. Метель не прекращается, и снег продолжает медленно, изящно опускаться на наши дрожащие плечи. Еще одно бремя на наши головы.

Даже не знаю, долго ли мы тут стоим.

Пираты трудятся, раскурочивают все, что принадлежало нам. Потом распределяют по кучам, отбирают и потихоньку перетаскивают на корабли, вплоть до последнего куска засушенного соленого мяса.

Полуобнаженные стражники по-прежнему стоят на коленях. Они устали, и двое из них падают, больше не в силах держаться на ногах. Остальные пытаются их подтолкнуть и помочь, пытаются подбодрить, чтобы те поднялись. Один встает. Второй нет.

У Сэйла уже некоторое время стучат зубы, и даже с расстояния в несколько футов я вижу, что губы у него стали синими. Там, где его заставили встать на колени, тонкая ткань насквозь промокла.

На бровях и висках, где от страха стекали капли пота, собрался иней. Несмотря на исходящие от огненных когтей волны тепла, из-за колючего холода силы у нас на исходе, а дух сломлен.

Но при этом Сэйл продолжает на меня смотреть. Его взгляд спокойный и уверенный. Когда меня начинает трясти, Сэйл держится. Когда дрожат мои губы, он печально улыбается. Когда на холодную щеку падает слеза, он кивает, продолжая без слов со мной говорить.

Успокойтесь, все хорошо.

Он защищает меня, придает сил этими добрыми голубыми глазами.

Поэтому я не отвожу от него взгляда, когда на землю падает еще один из наших стражников. Не отвожу взгляда, когда рычит огненный коготь, да так близко, что кажется, будто вот-вот полоснет меня по спине. Не отвожу взгляда, когда одна из женщин плачет и умоляет. Ее крики напоминают осколки хрупкого льда. Я не отвожу взгляда.

А потом слышу, как кто-то к нам приближается. С самого большого корабля спущен трап, и по белому дереву раздается гулкий стук сапог. Каждый шаг заставляет сердце биться быстрее, и, только услышав, как человек встал у меня за спиной, я наконец разрешаю себе оторваться от Сэйла.

Красные бандиты замирают, когда человек встает у подножия трапа. Все пираты останавливаются и поворачиваются. Я кошусь на него и замечаю, что он тоже одет в белые меха, а лицо, как и у остальных, закрыто красной повязкой. Но еще вижу жуткую пиратскую треуголку, гордо сидящую на его голове. Она ржаво-красного цвета, словно кожа пропиталась кровью. На шляпе одно черное перо как знак смерти, и оно помогает мне понять, на кого именно я смотрю.