Уж не знаю, как, черт возьми, им удастся хотя бы что-то там разглядеть и отыскать разведчика, но, надеюсь, что они найдут его и быстро вернутся. Ожидание заставляет тревожное семя разрастаться в земле, на которой я стою, наполняя меня волнением. Я стою тут и бездействую, как стоячий водоем, в котором тухнет вода.

– Думаешь, они его найдут?

Сэйл уверенно кивает:

– Они выйдут на его след.

– Даже в темноте? – с сомнением спрашиваю я.

– Не волнуйтесь. – Сэйл смотрит на меня, стараясь утешить. – Стражника лучше Дигби я еще не встречал. Он умен, и у него отличные инстинкты. Уверен, разведчик уже повернул назад. Здесь это легко.

Я киваю и пытаюсь побороть оставшуюся тревогу, пока она не обрела голос.

– Мисс Аурен, давайте-ка вы вернетесь в карету. Негоже стоять на холоде, – говорит Сэйл.

Я мешкаю и продолжаю смотреть на качающийся фонарь поисковой группы, свет которого все сильнее отдаляется. Через какое-то время можно увидеть только тени всадников, которые вскоре исчезают в ночи.

Я наблюдаю за светом, словно это один из светлячков южной Ореи, где, по слухам, они появляются на темных пустынных дорогах, чтобы своим ярким фиолетовым свечением привести заблудившихся странников домой.

С той ночи, когда к моей шее прижали лезвие, я зависела от неизменного присутствия Дигби. Мы никогда об этом не говорили – для него несвойственно такое обсуждать, – но, лежа в своей клетке, по ночам я просыпалась от кошмаров и видела его в спальне, уже стоящего на страже возле стены, хотя до его смены было еще несколько часов.

Дигби словно знал, что нужен мне рядом, словно знал, что мне постоянно видится этот клинок, кровь, та грань между жизнью и смертью. Он знал и каждую ночь приходил меня защищать, даже если всего лишь от мнимых снов.

Нелепо, но когда он исчезает из поля зрения, по спине словно ведут острым когтем, и мои ленты в отвращении сжимаются.

– Не волнуйтесь, – снова говорит мне Сэйл, видно, поняв, о чем я думаю. – Они скоро вернутся.

– А если с горы сойдет лавина?

Сэйл ведет меня вниз по холму.

– Такая ерунда вроде лавины его не остановит. Он очень упрямый. – Он улыбается мне. – Слишком хорош для солдата.

– Да? Тогда ему, наверное, жутко претит быть нянькой, – невесело хохотнув, отвечаю я, пытаясь притворяться, чтобы подавить беспокойство.

Сэйл качает головой:

– Слышал, он сам об этом попросил.

Я быстро смотрю на него:

– Правда?

– Правда.

На холодных губах медленно расплывается улыбка. Так и знала, что нравлюсь Дигби.

– Все равно уговорю его сыграть со мной в пьяную игру.

Сэйл смеется:

– Тяжелая работенка вам предстоит. Ни разу не видел его расслабленным или размякшим. Но если кому-то такое и по силам, то только вам.

– Ты узнала, почему мы остановились?

Я перевожу взгляд на Риссу и остальных наложников, которые вышли из карет и стоят кружком на снегу.

– Разведчик пропал. Отправились на его поиски.

На ее красивом лице появляется гримаса беспокойства:

– Мы тут заночуем?

Сэйл качает головой, положив руку на рукоять меча:

– Нет, как только они вернутся, нам нужно продолжить путь. – Он поворачивается ко мне: – Вы дрожите, как лист на ветру. Давайте я отведу вас в карету.

Я не спорю с Сэйлом, и он ведет меня мимо наложников. Как только мы подходим к моей карете, раздается раскат грома. Я смотрю в небо и стону.

– Еще одна буря? – Меня нисколечко не прельщает идея вновь застрять под пронизывающим ветром или ледяным дождем.

Сэйл хмурится, но смотрит не в небо. Взгляд его устремлен на гору впереди нас.

– Сомневаюсь, что это гром.

– Эй, а это что? – спрашивает стоящая за нами наложница и показывает пальцем.

Все бросают свои кареты и стекаются в одной точке, огибая подножие холма и разглядывая долину. Мы с Сэйлом подходим к ним и смотрим на равнину, но я замечаю, как вдалеке светится что-то вроде маяка.

– Это… огонь? – спрашивает Полли.

Вдалеке мерцает теплый свет, его оранжевое сияние выделяется в темноте ночи, как пятно на стекле.

– Может, это фонарь разведчика? – кто-то выдвигает идею.

– Нет, – покачав головой, говорит Сэйл. – С такого расстояния… для фонаря слишком большое свечение.

Но как только он это произносит, пылающий огонь распадается на десятки маленьких огоньков. Языки пламени распространяются, переплетаясь и смещаясь, пока не выстраиваются по снежной равнине в линию. Они расходятся, и приходится смотреть то влево, то вправо, чтобы всех их разглядеть.

– Боги, что за чертовщина… – и смолкаю.

И тут вновь раздается этот шум. Вдалеке слышен раскат грома. Звук низкий, едва слышный. Он скорее ощущается. Только исходит он не от облаков.

У подножия горы за этим рядом из странных огоньков перемещается снег. Падает. Как дым, поднимается белый шлейф, на мгновение заслоняя световые шары, а снег в основании горы начинает движение.

– О Боги, это лавина! – пронзительно кричит одна женщина. Еще пара криков вырывается у охваченных паникой людей, и некоторые разворачиваются, готовые спасаться бегством.

Но я зачарованно смотрю, как тени, которые я ошибочно приняла за подножие горы, расходятся. Расходятся и начинают следовать за огоньками. И эти темные фигуры, эти огни движутся очень быстро, прямо в нашу сторону. В воздухе снова раздается шум, и я напрягаюсь всем телом.

– Это не лавина, – шепчет рядом со мной Сэйл.

Страх сгущается, как сдавливающий туман, завладевает моим дыханием.

– Пресвятые Боги, вашу мать! – чертыхается стражник. – Снежные пираты!

Один взгляд. Один вдох. Одна-единственная секунда, чтобы взвесить эти слова. И потом начинается хаос.

Не успеваю я осознать последствия происходящего, как Сэйл хватает меня за руку и тащит прочь. Я увязаю в густом снегу, но он не отпускает. Не дает мне мешкать. Лицо у него бледное и встревоженное. Очень-очень встревоженное.

– Быстрее!

Сэйл бежит к каретам и тащит меня за собой. Я пытаюсь не отставать, ноги по щиколотку увязают в снегу, а нижний край юбок намокает и становится тяжелым.

Медленно, кажется, что мы бежим слишком медленно, но я стараюсь изо всех сил.

Мужчины то тут, то там выкрикивают приказы, но у меня не получается на них сосредоточиться. Сэйл продолжает тащить меня вперед, пока остальные женщины бегут рядом с нами, крича на ходу и спотыкаясь.