Дорога продолжала взбираться все выше и выше, а потом выпрямилась и стала медленно спускаться в сторону здания фермы, построенного из серого камня.

– Ради чего люди селятся в таких дырах? – пробормотала Ким.

Брайант припарковал машину рядом со стоявшим на площадке «Лендровером» и сделал широкий жест рукой:

– Ради всего этого…

Дом стоял над садом, круто спускавшимся в расположенную внизу долину; из него открывался вид на казавшуюся бесконечной сельскую местность.

– Вон там, вдали, – это Кли-Хиллз[44], – рассказал Брайант, пока они выбирались из машины. – Когда мы хороводились с моей женушкой, я, бывало, возил ее туда.

– Сукин ты…

– А что, очень романтично.

Ким пожала плечами и направилась к двери в боковой стене дома.

– Слышишь? – Брайант коснулся ее руки.

– Что именно? – нетерпеливо спросила инспектор, увидев, что он остановился.

– Тишину…

Да, в этом он был прав. Они находились в самом центре этого богом забытого места. И чтобы попасть сюда, им пришлось свернуть с шоссе категории А на узкую ухабистую дорогу класса Б, по которой они добрались до однополосной колеи, приведшей их на ведущую на холм грунтовку.

Ким не могла вспомнить, когда они в последний раз видели машину.

– Ты что, правда не понимаешь?

Нет, она не понимала. Одинокий дом стоял в сельской местности, на ее взгляд, совершенно безлюдной. Ей же нравились знакомые звуки города, даже если это были звуки сирен в ночи, скрип дверей, кричащие телевизоры, громкая музыка, льющаяся из окон, песни, распеваемые пьяницами, возвращающимися из пабов, крики жен, встречающих их на крыльце…

Так что сельская местность интересовала ее, лишь когда она носилась по ней на «Ниндзя»[45], проветривая мозги.

– Пошли же, сельский мальчик, – сказала Стоун, постучав в тяжелую деревянную дверь. Этот неожиданный звук нарушил окружавшую их тишину.

Им никто не ответил.

Ким постучала еще раз.

По ту сторону двери не было слышно никаких звуков.

– Брайант…

– Все понял, – ответил сержант, оглядываясь.

Инспектор прошла сквозь доходившие ей до пояса ворота, ведущие на настил, который поддерживали сваи, уходящие глубоко в спускающийся склон.

На настил выходило окно патио, но шторы на нем были задернуты.

Ким подергала ручку – дверь была заперта.

– Черт, – произнесла она и, пройдя по настилу вокруг дома, вернулась на твердую землю. – Кухонное окно. – И, прикрыв глаза с боков ладонями, прислонилась к стеклу. Брайант последовал ее примеру.

Кухня выглядела прибранной, но была абсолютно пуста.

– Он должен быть где-то здесь. Машина…

Брайант замолчал, когда в стекло врезалась муха.

Детективы посмотрели друг на друга.

– Сейчас у них сезон, командир, – с надеждой в голосе произнес сержант, продолжая рассматривать кухню.

С внутренней стороны в стекло врезались еще две мухи.

– Ладно, достаточно, – сказал Брайант, возвращаясь на настил. По нему он прошел к боковой двери, в которую они стучали в самом начале.

Ким взяла в руки стул из кованого железа и подняла его над головой.

– Командир! – вовремя остановил ее Брайант. – Дверь не заперта.

Что ж, это сэкономило им бюджет, на тот случай если хозяин был жив и здоров и просто крепко спал.

Войдя в дом вслед за сержантом, Ким немедленно зажала нос.

– Боже, – произнесла она, дыша сквозь пальцы. Речи о крепком сне здесь не шло. Эту вонь они прекрасно знали.

В помещении стоял кошмарный резкий запах, который можно было сравнить только с вонью в комнате, полной гниющего мяса. К этому смраду примешивался аромат фекалий. От такого зловония не могла избавить никакая, даже самая тщательная чистка – он совершенно четко говорил о том, что в помещении находится труп.

Войдя, они поняли, что спешить им уже некуда. Ким повернула налево, на кухню, где они заметили мух. Брайант пошел направо в небольшую приемную.

Теперь Стоун могла рассмотреть пол кухни, который оказался чистым.

Она перешла в холл. Казалось, что весь дом состоит из крохотных закутков.

Дверь в комнату слева от кухни была закрыта. Инспектор быстро заглянула в открытые двери и поняла, что это были туалет и чулан. Пока сержант не крикнул ей о том, о чем они оба подозревали…

– Сюда, Брайант, – позвала его Ким.

Сержант вышел в холл и кивком показал, что она может открывать закрытую дверь.

Детектив нажала на ручку и распахнула дверь. Жужжание мух и смрад рассказали им все еще до того, как они вошли в комнату.

Набрав в легкие побольше воздуха, Ким переступила порог.

– Ну ничего себе, – вырвалось у Брайанта, когда они увидели всю мизансцену.

Фредди Комптон сидел в кресле. Его широко открытые глаза безжизненно смотрели прямо на занавешенное окно патио, а прямо в середине груди торчал кухонный нож.

Белая рубашка, когда-то мокрая, теперь стала заскорузлой от засохшей крови, которая залила его живот, полы рубашки, ноги и испачкала кресло, на котором он сидел.

Мухи влезали и вылезали из его ноздрей и из слегка приоткрытого рта; они жужжали и кружились вокруг глаз. А по рубашке вокруг раны ползали личинки – именно к ране они направлялись в первую очередь, обнаружив мертвое тело.

Ким с трудом оторвала взгляд от шайки, устроившей себе жилье в том, что еще недавно было ходячим и разговаривающим человеческим существом.

– Командир, а ты видела, что лежит на столе?

– Да уж… – Ким достала телефон.

На столе лежала настольная игра «Змеи и лестницы»[46].

Сержант обошел вокруг кресла.

– Хоть я и не вижу, но у него наверняка есть «Х» на затылке, а мертв он уже четыре-пять дней.

– Ты прав, Брайант, – согласилась с ним Стоун. – И я готова поспорить, что это самая первая жертва нашего злодея.

– Ну, Тифф, что там у тебя? – спросила Стейси, откинувшись на спинку кресла.