такая?

— Какая?

— Загадочная.

— Ну я же Алиса, я могу быть собой только в стране чудес.

Я поняла, что больше не смогу ничего из неё выудить, поэтому решила пустить разговор в другое русло:

— Как ты справлялась с паникой на чемпионате мира?

— Никак. Я с ней не справлялась.

— Как такое возможно? Это ведь чемпионат мира! И не говори, что он был юниорским, а значит был ненастоящим.

— Я так и не скажу. Я просто скажу, что ничего не чувствовала. Когда ты долгое время выступаешь на международных стартах — твой страх притупляется. Ты начинаешь относиться к этому как к своей работе, а потому — паника уходит на второй план. Взрослые же не переживают, когда в очередной раз идут на работу.

— А ты помнишь свой первый серьёзный старт?

— Помню, конечно. Такое не забудешь, — она улыбнулась и даже слегка засмеялась, только вот улыбка и смех были совсем не радостными. Они были наполнены горечью, тяжёлой горечью. — Марк орал на меня так, что половина катка думала, что он прибьёт меня на месте. Я оступилась на твизлах и рухнула. Кауфману это конечно же не понравилось, и мы чуть не подрались. Потом суток трое друг с другом не разговаривали. Мне было около тринадцати. Почти, как и тебе.

— Это всё из-за нервов?

— Возможно, ноги у меня тогда тряслись знатно. А может — из-за того, что пыталась доказать Марку, что чего-то стою. Он очень требователен, когда дело доходит до спорта.

— Мне казалось, что вы отлично ладите. Смотря на вас на льду, я бы не подумала, что вы ругаетесь.

— Лёд — это такая же сцена. Мы актёры, а значит — всё, что мы показываем — это ложь.

— Ты как-то уж слишком омрачаешь своими словами партнёрскую работу.

— Поверь, я тебе завидую. Я бы лучше была одиночницей.

— Почему?

— Потому что тогда, я могла бы просто развернуться и уйти. Никто бы не кричал мне вслед, никто бы от меня не зависел, да и я бы тоже не зависела.

— Ты хотела уйти из большого спорта? — аккуратно поинтересовалась я.

— Я не хотела в него приходить.

— Прости, видимо это личное.

— А ты сообразительная, Каролина. Это хорошее качество.

— Что произошло между тобой и Лией? Почему она сказала, что вы заключаете перемирие?

— Мы с Лией просто в первый год катались в одной группе и часто ругались. Кстати, я помню Трубецкую ещё тёмненькой, с такими же непослушными волосами как у Кирилла. Она постоянно злилась, что пряди выползали из причёски, а я постоянно её поддразнивала. Просто детская вражда, которая переросла во взрослую неприязнь и пустоту.

— Понятно.

— Больше ничего не спросишь?

— Нет.

— На самом деле, мне даже нравится отвечать на твои вопросы. Ты не пытаешься узнать что-то, чтобы потом выставить это против меня, ты просто узнаёшь из-за детского любопытства. Мало у кого получается привлечь моё внимание, Мороз. И тебе это пока удаётся. Ты интересная. Хотя возможно — мне просто кажется.

— Ну раз я такая интересная, то могу попросить тебя о не менее интересной услуге?

— Валяй.

— Сможешь дать мне мастер класс по скольжению?

— Илья Игоревич точно на тебя обидится, — я умоляюще посмотрела на неё, прибегая к щенячьему взгляду. — Смогу, только плакать не начинай. Но чуть позже, а сейчас — давай отправимся в миры сновидений, я что-то подустала. Давай руку.

И я положила свою ладонь в её протянутую руку, не боясь, что она может меня оставить или предать. Видимо так и начала зарождаться наша дружба, которая с самого начала не имела счастливого конца, и мы это прекрасно понимали.

***

После заселения в гостиничные номера, мы отправились исследовать новую локацию.

Но ничего необычного обнаружено не было, а после встречи с Русаковым, нам вовсе перехотелось бродить по гостинице:

— А ну живо по комнатам. У Татьяны сегодня тренировка стоит, ей нужно отдохнуть.

— Поняли, — в один голос ответили мы с Совиньковой.

Однако спокойно провести вечерние сборы нам не позволили. Кирилл ворвался в нашу комнату и громогласно объявил:

— Сова, нам хана. Я потерял коньки!

— Что ты сделал?! — переспросила Татьяна, уронив перчатки на пол. — Трубецкой, скажи, что ты прикалываешься. Я тебя умоляю.

— Нет, Сова. Пришёл наш конец.

Татьяна просто села на кровать и уставилась в одну точку:

— Кирилл, — прошептала она.

— А?

— Ты идиот! — и тут она взорвалась. — Собирай свои булки и проваливай из нашей комнаты! Иди ищи коньки, придурок! Ты как вообще себе всё это представляешь?! Где мне взять нового партнёра?! Может Марка позвать?! Думаешь он согласиться поменять специализацию на два дня, и прокатать два направления? Я думаю, что нет! Или мне к старшим сходить?! Мол девочки, одолжите партнёра на сутки, а то мой Кирюша — это сплошное недоразумение!

— Что у вас тут происходит? — спросила Лия, которая услышала крики Татьяны на этаже. — Что на сей раз ты натворил? — она выразительно посмотрела в сторону брата.

— Почему сразу я?

— Потому что только на тебя она может так орать. На других она не осмелится повышать голос.

— Я потерял коньки, — признался Кирилл.

— Ты идиот? — повторила Лия слова Совы.

— Да вы издеваетесь, почему сразу идиот то?

— Потому что они лежат в моём чемодане, придурок. Ты их сам переложил поезде.

— А, — Кирилл почесал затылок. — Забыл.

— Знаешь, что, — я схватила Татьяну за руку, чтобы та не растерзала Кирилла на мелкие кусочки. — Ты рыба, вот кто ты! У тебя память как у рыбы — всего пару секунд.

— Ну ты сова, я рыба — прекрасный дуэт.

И тут я поняла, что не знаю откуда пошло прозвище Татьяны. Понятно, что оно как-то связано с её фамилией и возможно любовью понежиться в кровати, но точное происхождение мне было неизвестно.

— А почему Сова? — решила уточнить я.

— Не говори ей! — резко крикнула Совинькова.

— Ну уж нет, я люблю эту историю, — Кирилл натянул довольную улыбку и прищурился. — Наша Танечка просто очень сильно любит спать. Поэтому, как-то раз, уснула в поезде и проехала одну лишнюю остановку.

— И никто не заметил, что она не вышла?

— Нет конечно, — злорадствуя, ответил Трубецкой. — Кому она сдалась то.

— Не провоцируй её, — предупредила сестра. — Она тебе как-нибудь врежет, доиграешься.

— Ну, ну, — он подхватил сумку Татьяны и шагнул за порог. — Пошли, Сова, а то опоздаем.

— Коньки забрать не забудь! — крикнула Лия, когда Кирилл прошагал мимо её комнаты по коридору. — Вот же идиот то.

Все последующие дни я помню смутно. С каждым прожитым часом — мой страх усиливался, а ноги начинали трястись всё чаще и чаще.

По результатам прокатов Марк и Алиса взяли серебро,