Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот мы уже полным составом вышли на перрон, ожидая, когда прибудет наш поезд. Марк о чём-то шептался с Кириллом, при этом постоянно держа Алису за руку, чтобы та ненароком никуда не ускользнула от него. Ким судорожно крутило чёрное кольцо на пальце свободной руки. А Татьяна начинала закипала от ревности, поэтому бросила свои сумки и решила пробежать пару кругов по площадке ожидания.
Я бы хотела сказать, что как всегда сохраняла полное спокойствие, однако это была бы самая непрофессиональная ложь, поэтому скажу, что меня трясло как маленького ребёнка, хотя, говоря по правде, я им и являлась.
В горле конкретно пересохло, с ладошек лился пот, а ноги начинали становиться ватными. До моего выхода на лёд ровно семь дней, но волновалась я конкретно. Помимо проката на показательных, мне предстояло пережить два прогона программ и репетицию финального выхода.
Вроде бы — ничего сложно, нужно лишь выйти и показать на что способна. Однако факт того, что кто-то попросил пригласить меня на показательные, на которые обычно приглашали чемпионов, ушедших из большого спорта, но любимых публикой, не давал покоя. И тут я, какая-то девчонка из «Сияющий», никто её не знает и понятия не имеет зачем её сюда пригласили. Но это значило кое-что ещё — помимо Академии и руководства «Дар», где-то там, на самой верхушке большого спорта, кто-то делал на меня большие ставки.
Спорт — это игра, опасная и коварная игра. Игра больших профессионалов на детские судьбы. Сколько они ещё выдержат? Куда смогут забраться? Какая точка станет последней? Насколько долго они будут держаться за пьедестал мёртвой хваткой? Это лишь малая часть из всех возможных вариантов. И поверьте, тут всем всё равно на твои чувства и состояние, никто не обратит внимание на твою боль и крики. Здесь ты — лишь очередная ставка, которая просто должна оправдаться.
— Эй, Мороз, подвисла? — Илья присел на корточки рядом со мной, и поправил мой розовый шарф. — Волнуешься?
— Да! — не думая, выпалила я, а после прикрыла рот рукой, пугаясь своего признания. — Точнее нет. Всё нормально. Я в порядке.
— Да я заметил, — он легонько потрепал меня по плечу. — Успокойся, Каролина, всё будет хорошо. Тем более — ты выступаешь на показательных, а значит не будет ни оценок, ни медалей. Тут нужно просто выйти и прокатать, так как можешь. Так чтобы покорить зрителя, и чтобы понравиться самой себе.
— Легко сказать — не легко сделать. Если меня туда пригласили, значит от меня ждут проката, который положит начало моей профессиональной карьеры. Я должна поставить высокую планку, а то покажусь очередной посредственностью.
— Какие взрослые мысли в столь юной головушке. Просто не думай про это, Мороз. Не ты ли говорила на просмотре, что станешь чемпионкой, или же в противном случае будешь махать нам с пьедестала?
— Говорила, но я не думала, что придётся отвечать за свои слова так скоро. Мне казалось у меня будет лет пять на подготовку.
— Время бежит, мы тут не властны. А в спорте даже пара минут могут стоить карьеры. Все с чего-то начинают. Твоя отправная точка наконец-то определилась, и поверь мне, чем раньше ты стартуешь, тем лучше. В нашем виде спорта нельзя ждать, тут нужно действовать, — он посмотрел поверх моей головы и широко улыбнулся. — И кажется я знаю, кто поможет вам действовать в этой поездке — наш новичок, вон она.
Я обернулась в ту сторону, куда указывал Илья Игоревич и опешила. Я ожидала увидеть там кого угодно, кроме этой девушки. Сияющая, светлая, как обычно идеальная — Лия Трубецкая шла на встречу нашему спортивному бедламу.
Мы с Совиньковой заметили её практически одновременно, из-за чего пихая и перегоняя друг друга ринулись к Трубецкой. Там мы уже особо не соображали, поскольку наконец-то нам вернули самое дорогое, что есть в нашей жизни — наше связующее звено, нашу подругу, нашу Лию Трубецкую. Татьяна почти повисла у неё на шее, а я, как смогла, залезла в её объятья, на что, Лия лишь пожала плечами и ещё крепче обхватила нас руками.
— И я по вам скучала, девочки! — радостно подметила Трубецкая. — Вы не представляет, как мне вас не хватало.
— И мы скучали! — в один голос произнесли мы с Татьяной.
— Не оставляй нас больше, мы не переживём! — не унималась Татьяна, которая уже успела разрыдаться. — Мы просто тебя никуда не отпустим!
— Не переживайте, не оставлю. Теперь я с вами до конца.
— Здравствуй, Лия, — поприветствовал сестру Трубецкой. — Рад, что ты вернулась.
— А я, смотря на твою компанию, не очень. По-моему, ты наступаешь на одни и те же грабли, братец.
— Ты не могла просто сказать, что скучала по мне? Обязательно язвить?
Лия подошла ближе к брату, и теперь уже она повисла на шее Кирилла (Татьяна явно завидовала ей в тот момент):
— Скучала. Сильно скучала. А ты? И почему я утром не застала тебя в общежитии?
Кирилл дёрнул чехол, очертания которого напоминали гитару, висевший у него на плече, а Лия лишь отвела взгляд в сторону, при этом фырча как, уже подъезжающий к перрону, паровоз.
— Значит, — он выразительно посмотрел на сестру. — Вы всё-таки поссорились?
— Не лезь не в свое дело. Мы сами разберёмся.
— Она мне также сказала.
— Не удивлена, — она тяжело выдохнула и вновь посмотрела в разноцветные глаза брата. — Она как обычно вспылила, я как обычно сделала так как считаю нужным. Вот и вся история. Проще говоря — ничего нового. А я ведь просто хотела ей помочь.
— Не удивлён.
— А ты то, скучал по мне, Трубецкой?
— Не знаю, как он, но я точно по тебе скучал, — обратился к Лии, влезший в семейный разговор, Марк. — Марк Кауфман, — он протянул ей руку, но та оставила её без внимания. — Рад знакомству.
— Я знаю кто ты, не нужно представлений. И прошу, обращайся ко мне на Вы, всё-таки я представитель твоего тренерского штаба. Ах да, — она протянула свою руку в ответ. — Лилиана Вячеславовна, ну или в крайнем случае — Лия Вячеславовна, однако первый вариант — мне нравится
