невинно, безропотно и покорно, только в глазах изредка промелькивала подспудная тревога.

– Итак, – спросил Люпусиан, – ты утверждал, что сестру украли у тебя на глазах и ты до вечера искал ее в городе? Почему ты не вернулся домой и не предупредил меня? Почему не поднял тревогу?

– Страх удерживал меня, господин.

– Тогда каким же образом Пантея оказалась в Александрии, на противоположном берегу моря, где ее приставили к посланцу императора? Как ты можешь объяснить это странное обстоятельство?

– Не знаю, господин.

Люпусиан некоторое время пристально разглядывал физиономию Викса, потом спросил:

– Сколько тебе лет?

– Четырнадцать…

Пауза.

– Вот что, «племянник». Сейчас ты отправишься в свою комнату. Там ты крепко подумаешь, не рассказать ли все, что касается тебя, твоей так называемой сестры и вашего пребывания в Медиолане. Вспомнишь все о своей матери, если, конечно, тебе есть что вспомнить, а также признаешься, где и когда ты встретился с Пантеей, как вы познакомились, кто вас познакомил и, главное, кто стоит за так называемым «похищением».

Викс дрожащим голосом перебил хозяина:

– Что с моей сестрой?

– Ее убили.

– Как убили?!

– Зарезали, – объяснил Люпусиан.

В глазах мальчишки мелькнул ужас.

На его лицо на мгновение легла тень, и оно чрезвычайно постарело. Следом в глазах промелькнуло что-то зловещее, и этот новый облик куда больше подходил «племяннику», чем прикид глуповатого мальчишки.

– Иди… – приказал хозяин. – Подумай.

* * *

Храбрий отвел Викса в его комнату, расположенную на верхнем этаже унылого, непомерно громадного особняка, который отгрохал себе его бывший владелец – сенатор Аквилий Регул и о котором до сих пор в городе вспоминали с ужасом и ненавистью, как об одном из самых отъявленных доносчиков и негодяев, сколотивших свой капитал при недоброй памяти Домициане.

По пути Викс поинтересовался у Храбрия:

– Это точно насчет Пантеи?

– Точнее не бывает. Сам видел.

– Но этого не может быть… – задумчиво, обращаясь к самому себе, подытожил мальчишка.

Уже у самой двери Викс вновь подал голос:

– И ты видел, кто это сотворил?

– Нет, кто сотворил, не видел, а вот с черным дьяволом, выдающим себя за посланца птолемаидской Тени, пришлось познакомиться.

«Племянник» переступил через порог и сквозь зубы предупредил:

– Это дорого обойдется тебе…

– Иди, иди, – подтолкнул его Храбрий.

Только затворив за «племянником» дверь, Храбрий с удивлением и не без дурного предчувствия отметил, что последние слова «пленника» никак не соотносились с хныкающим и обиженным ребенком. Угроза более подходила пронырливому и безжалостному злоумышленнику, сумевшему ловко втереться в дом к «дяде». За такими, как Википед, нужен глаз да глаз.

…Может, предупредить хозяина, чтобы мальчишку связали и лишили возможности двигаться?

* * *

Храбрий как в воду смотрел.

Вечером, когда мальчишке принесли ужин, в комнате никого не оказалось. Викс словно сквозь землю провалился.

Обыскали дом.

Люпусиан приказал удвоить караул и на ночь выпустить всю свору собак.

Глава 2

Тайна раскрылась случайно.

Это случилось в тот день, когда маленький Луций Вер, цезарь и соправитель Марка Аврелия, узнал, что в латинском языке существуют буквы и звуки, а звуки бывают гласные и согласные.

К сожалению, это открытие не очень-то заинтересовало мальчишку. В ответ на угрозу порки Луций показал учителю язык, на чем и попался. В зал, где обучался Луций, вошли император и его соправитель Марк. Заметив высунутый язык, они очень удивились.

Мальчик тут же спрятал язык, а смущенный грамматик отступил назад и поклонился.

– В чем дело, Луций? – поинтересовался Антонин.

Мальчик покраснел, заерзал, потом, набравшись смелости, заявил:

– Аполлоний пугает меня всякими демонами. Он называет их звуками и буквами. Он заявляет, что демоны-звуки бывают гласные и согласные, а буквы маленькими и заглавными. А мой дядя Цивика заявляет, что для будущего августа важнее держать подданных в страхе и проявлять милость к подданным, а не издавать всякого рода звуки или писать буквы.

– Как же ты будешь отдавать распоряжения, если будешь молчать?

– Я не стану молчать!

– Ну, а тем, кто находится в сотнях миль от тебя, как будешь отдавать приказания?

– У меня будут слуги, которые доставят их в самые отдаленные провинции.

– Как же жители тех провинций удостоверятся, что приказы подлинные, а не фальшивые?

Луций задумался, потом просиял:

– А я их подпишу и приложу императорский перстень.

– Но как же ты подпишешь документ, если не будешь различать буквы?

– Ладно, – согласился Луций, – буквы я выучу, но за это, отец, ты должен подарить мне маленькую лошадку.

– Не рано ли ты решил ставить условия принцепсу, Луций? – возмутился Марк Аврелий.

– Этому надо учиться с малолетства, Марк! – решительно возразил мальчишка. – Иначе будет поздно. Дядя утверждает, если опоздаешь, потом тебя никто слушаться не будет.

– Странное утверждение, – удивился император. – Помнится, я учил тебя, что прежде чем объявить свою волю, надо быть уверенным, что она будет исполнена точно и в срок и послужит процветанию Рима.

– А Цивика говорит, любой приказ императора подлежит исполнению. Даже самый наиглупейший.

Император и Марк Аврелий удивленно переглянулись, затем Тит обратился к Аполлонию:

– На сегодня, думаю, достаточно. Урок окончен. Ты свободен.

Учитель поклонился и вышел из комнаты.

Император подошел к мальчику и взял его за плечо.

– Ты делишься с Цивикой с тем, что услышал во дворце?

– А как же, ведь он мой дядя, а я будущий принцепс и должен знать, что творится во дворце.

Марк Аврелий изумленно открыл рот.

– Какой же приказ он назвал наиглупейшим? – спросил он.

– О поездке Лонга в Египет. Любой догадается, зачем Бебия послали в Египет.

– Зачем же?

– А то вы не знаете! Чтобы сменить тамошнего префекта Гелиодора. Только вы не думайте, я сам догадался. Что я, глупый, что ли? Только это зряшное дело. Бабий совсем заучился, да еще спутался там с какой-то шлюхой. Я не стал бы ему доверять.

– Луций, разве я не предупреждал тебя, что все, что мы обсуждаем с Марком в твоем присутствии, нельзя выкладывать посторонним. Ты будешь наказан, малыш.

– Розгами?

– Розгами, – подтвердил Тит.

Мальчик погрустнел.

Император поинтересовался:

– Ну, а с кем Цивика делится этими секретами? Хотя откуда ты можешь знать?

– Ха, не знаю! С сенатором Ацилием Аттианом. А тот делится новостями с префектом города Катилием Севером. Однажды дядя даже обмолвился, будто Аттиан признался, что есть новость, которая будет очень интересна префекту города.

– Какая новость?

– О том, что в городе появился разбойник Сацердата. Ацилий Аттиан еще заявил, что этого пса следует подержать на привязи.

* * *

Оставшись одни, Тит Антонин и Марк некоторое время молчали.

Тишину нарушил Марк Аврелий:

– Возможно, отец, ты поторопился с