– Прости. Я чувствовал твой интерес и недоверие, только поэтому обратился к тебе мысленно. Ваше общество, как я вижу, пошло по пути киборгенизации – я почти не чувствую твою связь с эфиром.

– Эфир? Что это?

Я тоже вытянул шею, чтобы не пропустить сказанное Кириллом. И с каких это пор мне стало интересно слушать про псиоников и про все, что с ними связано?

– Наши ученые называют это темной материей и темной энергией, разделяя эти понятия. Чтобы ты понимал, под темной материей мы понимаем вещество или материю, которая по всем расчетам должна быть во вселенной, но которую мы не наблюдаем. Под темной энергией подразумеваем силу, заставляющую галактики разбегаться в разные стороны с ускорением.

– Понимаю. У нас несколько иные понятия, но наши ученые пришли к похожим терминам, – кивнув, согласился Жаарр.

– Только вот мы, псионики, не разделяем эти понятия, ведь мы точно знаем, что это одно целое.

– Значит, это что-то типа особых сверхтяжелых и заряженных частиц?

– Нет. Эфир не материален.

– Не материален? Тогда как он может взаимодействовать с материей? – спросил я. – Как вообще что-то нематериальное может существовать в нашей вселенной?

– А что ты подразумеваешь под материей? То, что можно пощупать, что видишь вокруг? Может, мы на самом деле нематериальны, а материален эфир? Все в мире относительно, главное – с какой стороны смотреть.

Я тряхнул головой, глянул на Жаарра, тот тоже смотрел внимательно на Кирилла, силясь понять, что тот пытается сказать.

– Давайте я попробую объяснить. Вы ведь все видели или слышали про компьютерные игры прошлого? Ну, или современные виртуальные миры?

– У нас подобные вещи очень популярны, – двинув головой, произнес Жаарр.

– Так вот, мир в этой компьютерной игре материален или нет?

– Эмм, нет, все-таки это просто трехмерный рисунок, – наконец ответил я.

– Но если мы наделим персонажей в ней разумом и научим воспринимать игровой мир так же, как мы воспринимаем свой реальный, то для них он будет материальным или нет? Ведь они будут взаимодействовать с окружением, собирать яблоки, насыщаться ими. То есть мир, состоящий на самом деле из машинных кодов, для них будет настоящим, состоящим из материи, а наш, реальный, – нематериальным. Но мы, нечто нематериальное, с их точки зрения, сможем воздействовать на их материальный мир – одним кликом изменять ландшафт, иссушать реки, придавать определенным персонажам свойства, не вписывающиеся в законы их виртуального мира.

Я задумчиво потер подбородок. Сказанное Кириллом слишком необычно.

– Хочешь сказать, что мы в какой-то компьютерной игре? – уточнил Жаарр.

– Нет, просто привел пример, как нематериальное может взаимодействовать с материальным и как все на самом деле относительно. Наша вселенная и вся материя в ней что-то вроде… хм… проекции эфира. Как если бы некий художник взял реальный объект – скажем, кубик – и нарисовал его на холсте. Кубик – эфир, рисунок – проекция. Только я все объясняю упрощенно, на самом деле все намного сложнее, потому что в нашем случае мы, то есть проекция, и эфир непосредственно связаны. Как тень от человека или как отражение в зеркале связаны с самим человеком. Алексей, ты спрашивал меня, есть ли душа. Так вот, душа – это сгусток эфира, проекцией которого ты являешься.

От его слов я даже слегка вздрогнул. Все-таки эти псионики – ненормальные. Их теории, их слова, которые невозможно проверить и доказать, больше походили на бредни какого-нибудь сумасшедшего, если бы не одно обстоятельство – помимо теорий, выходящих за рамки здравого смысла, они способны и демонстрировать невероятные вещи, которые также выходят за грани разумного.

– Таким образом, наша вселенная, будучи проекцией эфира, развивается согласно ему. И мы, умея взаимодействовать с эфиром и воздействовать на него, можем воздействовать и на вселенную. У вас никогда не было поговорки «Мысль материальна»?

Жаарр сделал отрицательное движение головой.

– А это правда. Но что есть мысль? Ведь мы можем представить свои мыслительные процессы в виде образов, трехмерных образов, даже почувствовать их можем, например, во сне. Ничего не напоминает? Компьютерная игра есть не что иное, как плод «мыслительной деятельности» компьютера. Но, похоже, я отвлекся. Именно посредством мысли мы способны взаимодействовать с эфиром, и это могут все: кто-то – в меньшей степени, кто-то – в большей. В большинстве своем неосознанно. И от качества и силы мышления зависит, насколько хорошо и часто вы сможете связываться с эфиром. Я специально подчеркнул «от качества», не путать со скоростью – машина, может, и быстрее мыслит и считает, но на качество мышления это никак не влияет.

– То есть все, кто способен мыслить, способны и взаимодействовать с эфиром? – уточнил Кшиштоф.

– Да. Все вы в той или иной мере являетесь псиониками, только, как мы это называем, спящими. Вы способны соединиться с эфиром, но случайно. Собственно, именно из-за проведенных генетических изменений, когда увеличили число нейронов, скорость передачи данных между нейронами, а также улучшили сами нейроны, и произошел этот скачок. Теперь каждый ученый у нас во время сложного мыслительного процесса способен интуитивно выбирать верное направление. Тогда как компьютерный мозг будет тратить время на последовательное обсчитывание всех вариантов в поисках верного, ученый-псионик сразу выберет верный вариант. Именно этим объясняется такой невероятный технологический скачок после, казалось бы, полного уничтожения планеты и большинства людей.

– Вот, значит, как. То есть и я во время исследований неосознанно взаимодействовал с эфиром и предвидел, какой из путей правильный? – спросил я.

– Да, такое бывает. К сожалению, как правильно начать осознанно взаимодействовать с эфиром, никто не знает. Все псионики сейчас уже рождаются с этой способностью. Единственный в истории псионик, который, как это называется, «пробудился» и из простого человека стал псиоником – это самый первый и самый сильный псионик Амар Джутхани. По совместительству основатель и главный пророк «Свидетелей первого контакта».

От этой новости у меня мурашки пробежали по коже. Амар Джутхани. Сколько раз я уже слышал это имя? И каждый раз при его звуках у меня появляется плохое предчувствие.

– Значит, из-за того, что я заменяю органику на искусственные конечности, моя связь с эфиром падает? – спросил Жаарр.

– Нет, это касается только мозга. Ведь ты переводишь его с биологической на механическую основу, но при этом мыслишь все так же биологически. Это… хм… как бы тебе объяснить. Между тобой и эфиром словно появляется дополнительный фильтр. Сначала идут машинные мыслительные процессы, преобразуясь в те, которые присущи биологическим видам, и только потом достигают эфира. Ведь машинный разум думает цифрами, так ведь? – спросил он, улыбнувшись.

– И все же это звучит как-то странно, – подумав, сказал Жаарр. – У нас ученые считали, что интуиция – это не что иное, как тонкий расчет. То есть когда ты подсознательно просчитываешь варианты с учетом своего прошлого опыта.