Государство Шеварднадзе должно было накопить достаточно дееспособности, чтобы вводить такие меры. В каком-то смысле так оно и было – но не в самом очевидном смысле. По сути дела, эти и тысячи других подобных постановлений и не предполагались к исполнению. Никто не ожидал, что водители маршруток будут ежедневно проходить медосмотр, и они не проходили его. Но создавая такое правило, грузинское государство мгновенно создало предлог для преследования всего парка водителей маршруток. Чтобы избежать его, водителям приходилось давать взятки. Как и мелким торговцам. Как и автозаправкам.

Проводимая Шеварднадзе неприкрытая экстракция ресурсов и взяток в Грузии кое в чем отличается от теории поколений Ибн Хальдуна, предсказывающей изначальный рост при деспотизме и только затем увеличение экстракции: такая схема подходила к происходившему в халифате, на Гавайях и даже в Зулуленде. В случае же с Шеварднадзе государство пропустило первый этап и сразу приступило к вымогательству. Почему так произошло?

Для ответа на этот вопрос мы сначала должны понять, что обращение с водителями маршруток было частью более систематической политики (если ее можно так назвать), диктуемой не экономикой, а политической логикой. Она заключалась в следующем: оставаться у власти посредством создания экономического беспорядка.

Шеварднадзе так поступал во многом потому, что находился в гораздо более слабом положении по сравнению с другими строителями государства, с которыми мы познакомились в этой и предыдущей главах. Даже после того как он одержал верх над лидерами военных формирований, внутри Грузии оставались мощные региональные силы. Он скорее цеплялся за власть, а не строил способное государство, и пытался сделать это, удовлетворяя интересы влиятельных лиц и разделяя с ними богатства (или по меньшей мере взятки). Коррупция в развивающихся странах – распространенное явление, так что в водителях маршруток, дающих взятки государственным чиновникам, нет ничего необычного. Но происходившее в Грузии немного отличалось от такого типа коррупции. Шеварднадзе установил такую систему, что водители неизбежно должны были нарушать правила, и тем самым предоставлять низко висящий плод полиции. Он сделал нарушение правил и законов неизбежным и создал систему, поощрявшую коррупцию.

Основной причиной тому был контроль над обществом, которое теперь оказывалось постоянно виноватым в нарушении законов. Можно было избежать наказания, дав взятку сегодня, но государство все равно рано или поздно снова придет за тобой. Но такая схема позволяла и контролировать чиновников, другую потенциально влиятельную группу, – получение взятки тоже считалось незаконным, поэтому государство при желании могло прийти и за ними.

Шеварднадзе сочетал то, что мы могли бы назвать «низкой коррупцией», со столь же запутанной системой «высокой коррупции». Высокопоставленная элита, члены парламента и старшие госслужащие – все были затянуты в подобные схемы. Они же поддерживали режим Шеварднадзе, потому что он делился с ними притекающими в государство доходами, преимущественно от международных пожертвователей. Но они могли пользоваться этими доходами, только пока Шеварднадзе оставался у власти. Поэтому им приходилось, фигурально выражаясь, впрягаться в его повозку. Шеварднадзе использовал для этого различные методы, и у него имелось много преимуществ благодаря коммунистическому прошлому страны: грузинское государство владело большинством промышленных секторов экономики. Хотя раньше и осуществлялись символические попытки приватизации, по-настоящему никакой приватизации до его прихода к власти не проводилось. Шеварднадзе же взялся за приватизацию по российскому образцу – по дешевке продавая различные активы влиятельным лицам или тем, с кем намерен был сотрудничать (мы рассмотрим, как такая приватизация действовала в России, в главе 9). Часто, чтобы закрепить сделку, он назначал этих людей министрами соответствующих отраслей. Таким образом Шеварднадзе создал ряд монополий. Законы и постановления на высшем уровне принимались по тому же принципу, что и на низшем. Так, например, было принято постановление о том, чтобы в каждом автомобиле имелся огнетушитель строго определенной модели – именно такой, импортом которой занимался один из родственников министра внутренних дел.

В дележе государственного имущества приняла участие и семья Шеварднадзе. Тогда как большинство населения страдало от частых отключений электроэнергии, две коммерческие фирмы, возглавляемые родственниками президента, продавали вырабатываемое государством электричество на сторону и получили прибыль примерно в 30 миллионов долларов. Было принято много постановлений относительно импорта и экспорта, так что контрабанда стала высокодоходным предприятием и распространилась в огромном масштабе. В 2003 году проведенное парламентской комиссией расследование показало, что 90 процентов муки, 40 процентов бензина и 40 процентов сигарет доставляется в страну контрабандой. Это привело к огромному потоку взяток, но поскольку в нелегальной торговле были задействованы и элиты, в основном из государственного сектора, то это же создавало возможность для официального преследования чиновников при необходимости, как и в случае с дорожной полицией и проверками здоровья для водителей маршруток. Поощрение незаконной деятельности было частью все той же стратегии.

Показателем того, до какой степени членство в кабинете министров использовалось в качестве средства обеспечения сотрудничества и поддержки коррупции, служит тот факт, что Шеварднадзе назначил министром кого-то из представителей собственной партии лишь через восемь лет после прихода к власти, в 2000 году. Что примечательно, этим человеком оказался Михаил Саакашвили, назначенный на пост министра юстиции. Однако Саакашвили отказался участвовать в коррупционных схемах, и его быстро вынудили уйти в отставку. Позже он станет одним из лидеров Революции роз в ноябре 2003 года, в результате которой Шеварднадзе лишится власти.

Экономическое влияние Шеварднадзе было явно негативным. Не только потому что все его монополии и постановления подрывали способность рынка создавать стимулы и возможности для производительной деятельности, но и потому, что Шеварднадзе управлял экономикой одновременно предусмотрительно и непредсказуемо. Целью установленного им экономического беспорядка было поддержание всеобщего дисбаланса. Сегодня ты можешь быть министром с неплохой монополией, а завтра Шеварднадзе может передумать и отобрать у тебя все. Идея состояла в том, чтобы сделать людей совершенно зависимыми от президента и потому полностью лояльными. Она сработала настолько хорошо, что Шеварднадзе удавалось оставаться у власти целое десятилетие. Но неопределенность и непредсказуемость порождали колоссальные отрицательные стимулы для инвестиций. Как следствие, экономический рост, даже в его деспотической форме, в Грузии так и не произошел. По факту средний уровень жизни за этот период в основном не изменился.

Политическая стратегия, которой придерживался и которую усовершенствовал Шеварднадзе, далеко не редкое отклонение, и она наблюдалась не только в Грузии. Как мы видели, деспотизм означает ограничение участия общества в принятии политических, социальных и экономических решений, что, в свою очередь, позволяет проявлять деспотическую власть. Однако это необязательно означает, что деспот занимает уверенное положение, потому что соблазн воспользоваться политическими и экономическими преимуществами контроля над мощным и неограниченным государством может возникнуть и у других. Страх потерять власть может подтолкнуть правителя не к тому, чтобы перестроить экономику ради эффективности, а к тому, чтобы заручиться поддержкой соперников из элит и перекрыть дорогу тем, кто откажется сотрудничать. Этого и добился Шеварднадзе за такое короткое время.