Наблюдения Мэтисона о том, как Кокс управлял своей территорией, многое говорят и о том, каким стало государство Камеамеа после смерти основателя. Например, один американский матрос, которому Кокс подарил участок земли, рассказывал, что его жена боится делать какие-либо улучшения по хозяйству, потому что это может привлечь внимание Кокса и тот заберет землю обратно. Один местный житель в 1824 году жаловался проповеднику Джеймсу Элаю:

К концу 1820-х обязательные отработки («барщина») на короля увеличились с одного дня до трех дней в неделю, а принудительный труд по добыче сандалового дерева стал еще тяжелее. В 1830-х годах сандаловые леса иссякли, но король с вождями стали использовать принудительный труд в сельском хозяйстве. В 1840-х годах, по оценкам миссионера Уильяма Робертса, помимо обязательной барщины, среднестатистический крестьянин должен был отдавать королю и различным вождям целых две трети своей продукции.

Кульминацией этой экстрактивной системы стала реформа 1848 года, получившая название «Великий Махеле»; в ходе этой реформы король Камеамеа III решился на радикальное перераспределение упомянутых выше земель. В итоге 24 процента территории островов стали личной собственностью короля. Еще 36 процентов отошло государству – по сути, опять же королю. Другие 39 процентов достались 252 вождям, и только 1 процент – остальному населению.

Акулы к этому моменту прочно обосновались на земле и принялись пожирать ее.

Экономические последствия образования зулусского государства были схожими. В 1820-х годах многие мелкие вождества, которые позже вошли в состав Квазулу-Натала, занимались выращиванием кукурузы и проса и разведением скота. Особо развитой торговли не было, а международные работорговцы до этого региона Африки не добирались. Как и в большинстве африканских доколониальных обществ, право пользования землей на определенных участках имели семьи и родовые группы. Скот и сельскохозяйственные культуры считались собственностью семьи. Хотя экономика зулусов во многих отношениях отличалась от экономики Тивленда, где скот был мало распространен из-за мухи цеце, свидетельства говорят о том, что она так же находилась в клетке норм. Скот, например, считался престижным товаром, и его могли продавать только при отдельных и нетипичных обстоятельствах.

В процессе построения государства Чака реорганизовал экономику, разрушив часть клетки норм, стоявших у него на пути. Он объявил, что вся земля принадлежит ему, что было весьма радикальным отходом от статуса-кво. Как говорится в одном устном предании,

Чаке принадлежали не только все земли, но и скот. Тем не менее, экономика оставалась довольно примитивной. Организованного производства почти не существовало, хотя Чака монополизировал производство оружия, особенно копий и щитов, которыми снабжал свои войска. Антрополог Макс Глакман подчеркнул ограниченный характер проявления неравенства в таком обществе, отметив, что

В то же время процесс образования государства при Чаке совпал с увеличением неравенства в пользу самого Чаки, его родственников и членов основного клана зулусов, составлявших своего рода «королевское семейство», пользующееся всеми преимуществами. Даже если Чака и получал на трапезе лишь дополнительную порцию каши, он смог полностью монополизировать свою власть и добиться безоговорочного доминирования над другими. Ему не только удалось утвердить свои права на землю и скот, он также присвоил себе права на женщин и на разрешение вступать в брак с целью контролировать общество. Он монополизировал зарождающуюся торговлю с обосновавшимися на побережье европейцами, проследив за тем, чтобы вся торговля шла через его земли, и забирая себе ценные запасы слоновой кости для обмена с ними.

Но при Чаке наблюдалась не только экстрактивная экономика. Как и в случае с Камеамеа, как только войны за объединение затихли, Чака установил судебную систему и централизованные институты разрешения конфликтов, которые также предоставили его народу определенные экономические стимулы. Согласно устному преданию, изначальный план Дингисвайо по объединению был продиктован задачей положить конец постоянным стычкам и конфликтам между мелкими кланами и вождествами. И в самом деле, когда они вошли в состав государства Чаки, воцарился относительный порядок; люди уже не опасались постоянных набегов со стороны соседних племен. Также в королевстве значительно снизилась преступность. До возвышения Чаки воровство скота было распространенным явлением, но во время его правления оно почти сошло на нет из-за строгих наказаний, которым Чака подвергал нарушителей закона.

Как и в других наших примерах, порядок в Зулуленде породил деспотический рост, который до некоторой степени оказался выгодным для общества, но при этом наибольшую выгоду получили Чака и его окружение.

В период вольности, наступивший после падения коммунизма в Грузии, особого процветания достиг частный сектор транспортных услуг. Например, наблюдался настоящий бум маршруток – микроавтобусов, расписание и маршруты которых по сравнению с прежней жестко отрегулированной системой привлекали своей гибкостью. Но правительство Эдуарда Шеварднадзе, о приходе к власти которого мы рассказывали в предыдущей главе, вскоре решило отрегулировать и этот сектор, причем как следует.

Все водители маршруток должны были ежедневно проходить медицинское обследование и доказать, что они не употребляли накануне алкогольные напитки и что у них не повышено кровяное давление. Если водитель не предоставлял справку о состоянии здоровья, он рисковал потерять лицензию. Ко времени прихода к власти Шеварднадзе в столице страны Тбилиси курсировали сотни, если не тысячи маршруток, перевозивших людей по всему городу. Но правительство Шеварднадзе отнеслось с подобным пристрастием не только к водителям такси. Оно также решило, что все ларьки мелких уличных торговцев должны соответствовать определенному архитектурному дизайну. Как и водители маршруток, такие торговцы должны были обновлять свои лицензии дважды в год. Но эти ограничения были лишь вершиной айсберга. Автозаправки, например, должны были располагаться на строго определенном минимальном расстоянии от проезжей части.