Времени на вылазку в городок было не слишком много, поэтому я быстро пробежала через проходную и направилась туда, где днем раньше отметила одежные и обувные лавки. Я не собиралась задерживаться, но внезапно в витрине заметила платье, в котором даже перед Бруно было бы показаться не стыдно. И так захотелось его примерить! Нет, не купить, просто посмотреть, как оно мне, и решить, стоит ли на него тратиться в следующем месяце. В том, что мне нужно еще одно платье, я не сомневалась: два — это слишком мало. Вот совсем скоро мы с Бруно идем в картинную галерею, а мне даже нечего туда надеть.

— Фьорда, это самая новая коллекция, — защебетала продавщица, лишь только я прикоснулась к юбке приглянувшегося платья. — Сегодня утром получили из Фринштада и сразу развесили. То, что вы смотрите, — одно из лучших. Вам повезло, что вы его застали. У нас весь Льюбарре одевается — товар не залеживается. Еще пару дней — и выбора совсем не будет до следующего поступления.

Она тараторила и тараторила, сняв плечики с этим платьем с вешалки и тесня меня к примерочной. Я не слишком сопротивлялась, мне самой хотелось надеть что-то такое новое, красивое. Такое, что я выбрала сама и хотела бы в нем показаться Бруно. Платье ожидания оправдало, оно было как раз таким, как надо. Будь я фьордом, влюбилась бы в свое отражение без долгих размышлений.

Я крутилась перед зеркалом и так и этак, представляя, как Бруно меня увидит и потеряет дар речи от восторга. А как же иначе? В этом платье я стала совсем другой — такой красивой, что аж дух захватывало.

— Словно на вас шили, — пропела продавщица.

С этим трудно было не согласиться. Я продолжала себя разглядывать и понимала, что не смогу с ним расстаться. Это платье и я были созданы друг для друга. Так же, как и… Тут я сразу упала на землю с тех высот, куда занесли меня мечты. У Бруно была невеста, на которой он женился бы, если бы она не умерла — значит, он никак не для меня. И это платье… Оно тоже ждет кого-то другого.

Прощально провела рукой по юбке, словно пытаясь расправить несуществующий дефект.

— Что такое? — встревожилась продавщица. — Не совсем ровный шов?

Тут я наконец догадалась посмотреть на ценник, который сам прыгнул в руку, и поняла, что это платье точно не для меня. Оно стоило почти половину моей зарплаты! Нет, я не могу позволить себе покупать такие дорогие вещи! Да и нехорошо мечтать о третьем платье, в то время как у Мариты нет и одного. Я посмотрела на ценник еще раз, в надежде, что лишний нолик мне почудился, но нет — он никуда не делся.

— Да, неровный, — мрачно ответила я. — И пузырит. Вот, сами посмотрите.

— Ничего такого не вижу, — расстроенно сказала фьорда.

Я тоже не видела. Но отказаться просто так от платья, которое уже считаешь почти своим, было очень сложно. Приходилось убеждать себя даже больше, чем продавщицу, которая так обо мне заботится. Она же понимает, что другой фьорде это платье будет не так хорошо, как мне.

— И все-таки оно есть, — твердо ответила я.

— Да нет же, — убежденно сказала продавщица. — Вам только кажется. Прекрасный пошив, там нет и не может быть кривых швов. А ткань! А фасон! Да вы посмотрите еще раз на себя в зеркало! Мне будет очень обидно, если это платье купит кто-нибудь другой.

Чтобы ее не расстраивать, я бросила на себя взгляд в зеркало, и мне тоже стало очень обидно. И за себя, и за это платье. Ведь на ком-то другом оно не будет так замечательно сидеть, и кто-то другой не поведет его в картинную галерею, чтобы показать внутренний мир котов. И как с ним после этого расстаться?

— Если вы купите два, мы сделаем хорошую скидку, — продолжала добивать продавщица. — И в подарок от магазина получите вот этот замечательный шелковый шарфик. Посмотрите, как он подчеркивает идеальный цвет вашего лица.

И я решилась на покупку. Одно платье мне, второе Марите, шарфик — бабушке. Он ей тоже подойдет. А ботинки… Хожу же я как-то без них? И совсем не холодно. Думаю, пока побегаю в туфельках, а что-то потеплее куплю через месяц.

Но уйти отсюда с пустыми руками я не могла. Ведь если я не куплю, то нас, расстроенных, будет двое: я и платье. Марита не получит обновку, которая ей так нужна, а бабушка — красивый шарфик.

— Апчхи! — не удержала я рвущийся наружу чих.

— Дульче, ты все-таки простыла! — патетически сказал фьорд Кастельянос. — А все потому, что ходишь в туфельках с тоненькой подошвой. Сейчас для них слишком холодно. Нужно не форсить перед молодыми людьми, а одеваться по погоде. Замерзшие ноги — прямой путь к воспалению легких. Мы его, конечно, вылечим…

Я виновато шмыгнула носом и опять чихнула. Вчера мы с Бруно наконец смогли выбраться на выставку кошачьего внутреннего мира. Лучше бы не выбирались! Мало того, что я замерзла на обратном пути, так еще всю ночь кошмары мучили.

— В самом деле, Дульче, — озаботилась фьордина Каррисо, — ты же больна. Тебе лечиться надо. Сейчас мы проведем первичное лечение, возьмешь флакончик и пойдешь домой спать. И чтобы завтра никаких туфелек!

Сил спорить у меня не было: в горле горели маленькие шаровые молнии, перекатывались, играли друг с другом и очень больно жалили; глаза слезились; из носа непрерывно текло. Хотелось забраться под теплое одеяло и уснуть. Но работу я пропускать не могла, что и попыталась сказать фьордине Каррисо.

— Чушь! — припечатала она. — Тебя найдется кому заменить. А в отделении эпидемия не нужна. Разнесешь заразу вместе с обедом. Оно нам нужно?

— Апчхи! Апчхи! Апчхи! — возмутилась я.

— Пойдем со мной, — вздохнула фьордина Каррисо.

— Я тоже могу заняться Дульче, — встрепенулся фьорд Кастельянос. — У тебя и без того много дел, Монсеррат. А я ее подлечу и до дома провожу.

— Рамон, пора бы тебе понять, — ответила наставница. — Девочкой я займусь сама, у тебя тоже достаточно дел, не так ли?

— Монсеррат, у меня куча свободного времени! — возмутился он.

— В самом деле? Тогда жду к вечеру статью, которую ты уже месяц как должен сдать в «Вестник целителя»? — с явственной насмешкой сказала она.

— Ну нет, столько свободного времени у меня нет…

Но фьордина его уже не слушала. Она повела меня в кабинет для процедур, не обращая никакого внимания на возмущавшегося Кастельяноса. Какой он все-таки заботливый — подумал и обо мне, и о фьордине Каррисо. Жаль, что у него с личной жизнью все так плохо складывается.

Мысли были вялые и неповоротливые. Им, как и мне, хотелось только одного — спать. Что там делала фьордина Каррисо, я и не заметила. Просидела с закрытыми глазами, чувствуя, как по телу пробегают волны исцеляющей магии. Стало легче дышать, шаровые молнии из горла наконец наигрались и улетели по своим делам. Но общая слабость и желание спать никуда не делись.

— Дульче, — наставница потрясла меня за плечо, а когда я открыла глаза, вручила пузырек, — выпьешь это часа через три-четыре, когда проснешься. А сейчас иди домой. И чтобы завтра пришла в ботинках! — Тут она подозрительно прищурилась и спросила: — Ты купила ботинки, Дульче, как я тебе говорила?