В этот момент рванули котлы на тонувшем судне. «Днепр» тут же погасил последние свои огни и повернул на северо-восток. С Исимы вновь открылся боевой прожектор, осветивший быстро заваливающийся на правый борт «Лизком-бей», окутавшийся облаком пара, за которым укрылся вспомогательный крейсер. Быстро скользнув по горизонту, свет погас. Никаких сигналов более не видели. По беспроволочному телеграфу также никаких депеш не перехватывали. Обычные переговоры сигнальных постов, с обычной регулярностью. Причин для тревоги, кажется, не было.

* * *

Броненосцы первого отряда, отойдя примерно на десять миль от мыса Нобезаки к северо-востоку, застопорили ход, вглядываясь и вслушиваясь в горизонт. Скоро подтянулись остальные отряды, выводимые в точку рандеву сновавшими между ними эсминцами. Это казалось невероятным, но обошлось без столкновений, и никто не потерял своего отряда. Всеобщую сумятицу удалось преодолеть достаточно быстро.

Утраченной американской тушенки и стального проката было, конечно, жаль, но зато авария с «Лизком-бей» позволила определиться с местом, хотя и вызвала некоторое замешательство, еще более усугубившееся потерей строя. По уточненному, но все еще довольно приблизительному счислению корабли находились примерно в двух с половиной милях от восточного берега пролива западнее островка Арисима, лежащего у входа в бухту Юра. Где-то справа должно было быть селение Арида, но ни берега, ни селения видно не было. Здесь планировалось дождаться «Днепра» или каких-либо новостей от него или японцев. На юго-западе, где почти час назад пропали из вида ходовые огни наших пароходов, показавших свои места, еще два раза открывался прожектор с Исимы. Затем докатился тяжелый гул, похожий на далекий приглушенный взрыв. Но никакой стрельбы слышно не было ни тогда, ни в течение всего прошедшего с тех пор времени. Световых сигналов и радиотелеграфирования тоже.

Довольно скоро появился и явно спешащий «Днепр», несмотря на полностью выключенные ходовые огни и прочую светомаскировку, издалека обнаруженный по большому пятну пены, разгоняемой его форштевнем в стороны. Он заметно уклонился к северу и явно проскакивал мимо поджидавшего его флота. Опасаясь, что на таком приличном ходу крейсер уходит от какой-то опасности, никаких сигналов ему не подавали, усилив наблюдение в том направлении, откуда он появился. А на перехват выслали пару миноносцев, чтобы провести разведку и, по возможности, прикрыть.

Если все спокойно, «Днепр» следовало вывести к флагману для доклада. Флот тем временем начал движение, придерживаясь южного курса. Передали приказ: «Усилить бдительность». Хотя казалось, куда уж там усиливать!

Как скоро выяснилось, опасения оказались напрасными. Капитан второго ранга Скальский просто спешил найти своих. Когда его крейсер подошел к «Орлу» и на броненосец передали пакет с коротким рапортом и точными координатами, ход увеличили. Наш «спектакль» прошел даже лучше, чем ожидалось. Повезло в главном. Никакого, даже самого замызганного брандвахтенного, корыта у этой самой Исимы не оказалось!

Опасаясь, что японцы могут выслать для уточнения обстановки дозорные суда или миноносцы из Вакаямы, флот повернул на северо-запад, к проливу Наруто, спеша убраться с вероятного пути противника. Согласно плану через полтора часа, то есть перед самым рассветом, рассчитывали занять исходную точку для боевого развертывания восточнее островка Нусима. Этот необитаемый островок-скала был в стороне от основных, весьма оживленных в этих проливах, судоходных путей, к тому же находился достаточно далеко от основных известных укреплений, что позволяло надеяться на его полную заброшенность. По нему предполагалось окончательно определиться с местом перед штурмом.

Поскольку идея с «призраком „Нефертити“» оказалась удачной, по правому борту и в голове колонны главных сил выставили все три парохода крейсера с зачехленными пушками, готовые при появлении японцев со стороны Осакского залива назваться «Нефертити», а между их колонной и основными силами держались истребители, для связи или атаки, как повезет. У заряженных орудий на всех кораблях стояли комендоры, готовые открыть огонь по первому приказу. Но было крайне важно не начать палить во все подряд раньше, чем будет отдан этот самый приказ. Ожидавшейся нервозности в командах не было. Всплеск адреналина после входа в устье пролива Кии уже угас. А после Симоносеки прорыв этим широким каналом, да еще ночью, был уже не так страшен.

Наличие японских дозоров в самом проливе считалось весьма вероятным, однако никаких встреч до самой исходной позиции больше не было. Когда небо на востоке начало сереть, на северо-западе в утренней дымке показались едва видимые контуры возвышенностей Нусимы. До него было не более семи-восьми кабельтовых. Получив последний ориентир, без каких-либо дополнительных сигналов приступили к боевому развертыванию.

Крейсера первого ранга, ведомые Добротворским, и миноносцы, быстро набирая ход, двинулись к проливу Китан. Следом за ними на максимальных оборотах шла их группа поддержки из трех малых броненосцев Йессена и крейсера «Дмитрий Донской». Все большие броненосцы в кильватерной колонне также повернули на северо-восток, идя следом с небольшим отставанием. В голове их строя держался флагманский «Орел», а в хвосте – броненосец младшего флагмана Небогатова «Николай I».

Огромные вспомогательные крейсера держались в полумиле от их правого борта, слегка отставая. «Урал», шедший головным в этой колонне, уже поднимал шар. Все прочие заканчивали приготовления к высадке войск. Хотя их участие в артиллерийском бою никакими планами категорически не предусматривалось, комендоры, всю ночь отдежурившие у своих заряженных пушек, не покидали постов.

Одинокий «Жемчуг» маневрировал на больших ходах восточнее флота, почти на пределе видимости, прикрывая от возможных атак миноносцев со стороны рейда Вакаямы и ведя разведку по флангу. К половине пятого утра фланговый разведчик находился примерно в двух милях южнее «Богатыря» и «Светланы», совершенно не видя их в утренних сумерках и накатившем тумане. С его мостика чуть позади левого траверза были видны только два головных корабля контр-адмирала Йессена «Адмирал Ушаков» и «Сенявин», которых он сейчас как раз обгонял. О примерном месте всех остальных можно было только догадываться, исходя из предписанной диспозиции. Флот приближался к наверняка охраняемым водам, так что контакта с противником ожидали в любой момент.

Только-только светало. Плотные тучи закрывали небо. Зари видно не было, лишь хмарь становилась не черной, а серой на востоке. В этот момент сигнальщики «Жемчуга» обнаружили справа по курсу неясную тень, похожую на довольно крупный пароход. Но прежде чем об этом успели сообщить на другие корабли, «тень» разразилась серией сигнальных ракет и попыталась скрыться в восточном направлении. Почти сразу такой же набор сигнальных огней взвился впереди русской колонны. Это истребители Матусевича наткнулись на японские дозорные паровые катера. На них не было никакого вооружения, но известить всех в округе о нашем появлении они возможность имели, что и продемонстрировали незамедлительно. О контакте миноносники сразу сообщили по радио, атаковав встреченный дозор.

Поняв, что скрытность потеряна, капитан второго ранга Левицкий, командир «Жемчуга», приказал передать ратьером на «Ушакова», что видит подозрительный пароход справа, и тоже бросился в погоню, открыв огонь. Противник явно уступал в скорости, и, казалось, что шансов на спасение у него нет никаких. Но поскольку для расширения просматриваемого сектора и уклонения от вероятного торпедного залпа из мглы крейсер шел широким зигзагом, продвигаясь лишь примерно на восток, дистанция до противника не сокращалась и попаданий не было. А вскоре беглец и вовсе пропал из вида, нырнув в более густую полосу тумана. Быстро светало. Спустя какое-то время этот пароход был обнаружен снова уже почти на рейде Вакаямы. Но до него было более двадцати пяти кабельтовых.