Добротворский приказал немедленно разворачиваться и дать сигнал на эскадру, что пролив стерегут японские крейсера. Но капитан первого ранга Стемман резонно заметил, что, начав разворот в проливе, как раз на косу, под их пушки и вылезем, а так, бог даст, проскочим за дымом, а уж потом, оглядевшись, и доложим, кто там палит и откуда.

Тем временем сигнальщики сообщили, что из-за холма показалась еще одна батарея, явно засадная. Ее сектор стрельбы ограничивался горушкой, чью вершину до сих пор тщательно перепахивали пушки бронепалубников. Но зато она ее надежно закрывала, и шесть исправных стволов калибром не менее пяти дюймов встретили рвущихся в залив русских. Будь миноносцы одни, тут бы они и остались. Даже крейсерам мало не показалось бы, не изведи японцы первый свой залп, считай, впустую. Дистанция-то плевая. С такой ни скосы, ни гласисы не спасут.

Батарея выглядела монументально. Ее правый фланг возвышался на каменном основании, воздвигнутом на прибрежной отмели. В толстенных серых брустверах явно просматривались широкие амбразуры. На позициях копошились люди, что-то горело, но пушки смотрели теперь прямо в борт крейсерам. Долго ждать залпа не пришлось. Он плотно лег под бортом «Светланы». С «Богатыря» сквозь всплески видели, как откуда-то из-под мостика выбросило огонь и дым, корму заволокло облаками разрывов.

На это ответили сразу, покрыв брустверы серыми брызгами разлетающейся от попаданий каменной крошки и клубами дыма сработавшей начинки фугасов. Однако форт оказался отнюдь не хрупким, и первые залпы, даже в упор, перенес легко. Пока державшие полный ход крейсера огибали его позицию, вгоняя залпы в казавшийся монолитом камень, японцы ответили еще дважды. При этом сквозь пыль и дым неизменно сверкали шесть вспышек дульного пламени.

Правда, своих целей канониры уже явно не видели, лишь снова зацепив одним снарядом корму «Светланы». Все остальное легло позади, хотя и совсем рядом. На этом испытания закончились, поскольку, как оказалось, отряд вышел из секторов обстрела этой батареи. Повезло, что держались не середины пролива, а прижимались к его восточному берегу. Иначе всего тремя японскими залпами точно не отделались бы. Да и сами так кучно бить бы не могли.

В 05:15 позади прорвавшихся миноносцев и крейсеров, начавших склоняться вправо, чтобы гарантированно выйти из зоны досягаемости засадных пушек, виднелись четыре корабля отряда Йессена. Они двигались на запад, уже развернувшись на второй галс и начав обстреливать батареи в середине и на востоке Токушимы с прямой наводки, и находились менее чем в полумиле к югу от острова. Примерно на милю южнее и немного позади них почти закончили разворот через правый борт в том же направлении новые броненосцы, стрелявшие носовыми залпами по батареям района Юра и на правый борт из всего остального по Токушиме. Они уже нащупывали пушечную батарею, подпалившую «Богатыря». А еще южнее шли на восток к Вакаяме старые эскадренные броненосцы Небогатова. Они били по кормовым секторам и в нос по левому борту. Восточный берег Авадзи, плотно закрытый клубами дыма от сгоревшей взрывчатки и поднятой разрывами пыли, постоянно вздрагивал и озарялся изнутри вспышками новых разрывов русских фугасов и шрапнелей и уже нечастого ответного огня.

В этот момент сначала шедшим впереди истребителям, а потом и начавшим отставать от них крейсерам, открылась небольшая бухта на северной стороне Токушимы. В ней дымили трубами несколько малых паровых судов, немедленно давших ход, при появлении наших кораблей. Разглядеть, что это за суда и сколько их, не удавалось. Бухту закрывало дымно-пылевым шлейфом. Никаких агрессивных намерений по отношению к крейсерам они не выказывали и начали движение на запад, как будто на другую сторону пролива, пытаясь, видимо, скрыться под восточным берегом Авадзи. Быстро потеряв их из вида, про них сразу забыли в горячке боя с фортами.

Добротворский приказал принять еще больше вправо, ведя свои крейсера теперь на северо-восток и огибая Токушиму с севера. Он хотел как можно скорее выйти в тыл к злополучному форту в проходе и к самой опасной батарее на вершине холма в восточной части острова. Обе эти позиции уже просматривались, и бронепалубники открыли огонь, посылая залп за залпом во фланг и тыл японцам.

С востока орудийные дворики засадной батареи оказались защищены только кирпичными стенами, поддававшимися шестидюймовым фугасам и даже «дубовым» трехдюймовым бронебоям с прямой наводки. Кирпичная крошка, осколки и выставленная на картечь шрапнель в течение следующих нескольких минут буквально вымела их, выкосив расчеты и, как выяснилось позже, заклинив орудия.

Суда, обнаруженные в бухте, скоро снова оказались в поле зрения сигнальщиков. Однако их все еще невозможно было толком рассмотреть. Лишь когда они уже огибали западную оконечность острова, почти скрывшись за ней и окончательно разминувшись и с истребителями и крейсерами, стало видно некоторые из них.

С подстреленного и потому немного отставшего крейсера «Светлана» в просвете дыма увидели, что за небольшим однотрубным пароходом в середине группы этих подозрительных судов идут три малых прибрежных миноносца, все однотрубные с поворотными минными аппаратами на корме. У двух мачта была перед мостиком, а у замыкавшего строй – позади трубы. В них опознали миноносцы третьего класса в пятьдесят тонн водоизмещением. Что за корабли шли перед ними и сколько их, по-прежнему невозможно было разобрать. Угадывались лишь смутные тени, быстро ускользавшие за остров. Обо всем этом сообщили ратьером на «Богатырь», но из-за дыма пожара на корме это сообщение там сразу не разобрали. Предпринять что-либо против них крейсера уже не успевали. Оставалось только известить броненосцы с той стороны Токушимы об опасности минной атаки ракетным сигналом, что и было немедленно исполнено по приказу капитана первого ранга Шеина. Этот сигнал увидели с флагманского «Богатыря» одновременно с повторным семафором.

Новость о миноносцах, ушедших за Токушиму к флоту, вынудила Добротворского отдать приказ прекратить только начавший сказываться обстрел японских укреплений с фланга и тыла и разворачиваться через левый борт, чтобы идти вдогонку за ними. На развороте обнаружили и обстреляли еще одно скопление мелких паровых и парусных судов, обнаруженное за скалой Камишима, ограничивавшей бухту с востока.

Результатов не наблюдали, так как цели быстро скрылись из вида за островком, густо поросшим корявыми японскими соснами. Причем растительность на Камишиме, начинаясь на некоторой высоте от уреза воды, раскидывалась в стороны, из-за чего он напоминал зеленый мохнатый гриб на толстой серой ноге. Миноносцы, тем временем оказавшись совершенно без поддержки, продолжали углубляться в Осакский залив. Маневр крейсеров с них, похоже, не видели.

Едва развернувшись на обратный курс, еще даже не войдя обратно в пролив, разглядели мигание сигнального фонаря с нашего аэростата, показавшегося над сопками Токушимы и дымом на острове и за ним. Полностью сообщение разобрали не сразу, только позывной Добротворского в самом начале да распоряжение миноносцам следовать к намеченным целям уже в конце. Крейсера снизили ход, держа артиллерию в готовности встретить любого противника с любого направления, начав передавать на шар светограмму с запросом повторной передачи распоряжения. Но полностью отбить ее даже не успели. Сигналы с «колбасы» повторили раньше.