Главная стоянка Мёзийской эскадры, очевидно, находилась несколько к востоку от Гергины в Новиодуне, и, возможно, военный отряд занимал лагерь близ Истрополя, греческого города на Черном море южнее устья Дуная. Оба места были удобны для осуществления двойной миссии флота – патрулирования Дуная и северной части Понта Эвксинского. Морские надписи исходят также из города Томы, столицы Нижней Мёзии и наиболее процветающего города на побережье, но они дают скупые сведения о стоянке в этом месте.[432]Одна из надписей на надгробии ветерана чрезвычайно странная, поскольку начинается на латинском, а завершается на греческом языке. Вероятно, многие греки побережья служили во флоте наряду с провинциалами, которые появляются на кораблях, изображенных на колонне Траяна, но судить о его полном составе нельзя.[433]Флот сыграл некоторую роль в продвижении той полугородской цивилизации, которая характеризует Мёзию. Вокруг его стоянок в морских territoria (округах) росли городские поселения.[434]

В правление Траяна северное побережье Понта Эвксинского в ходе войн с даками оставалось спокойным. Оно еще прочнее оказалось связанным с Нижней Мёзией.[435]От крепости Пириборидава дорога шла как на восток к Ти расу (Днестру), так и на запад в Дакию. Со временем соорудили стену между Хиерасусом (р. Сирет) и Пиретусом (р. Прут), которая, возможно, защищала этот маршрут. Римские войска разместились в городе Тира (в устье Тираса – Днестра, современный Белгород-Днестровский). Адриан включил в сферу своего влияния Ольвию (в устье реки Гипанис – Южный Буг), а Антоний Пий оказывал ей военную поддержку. В Крыму как Боспорское царство, так и Херсонес Таврический (Крым) подчинялись Риму. Управлять отдаленными войсками наместник Мёзии постоянно назначал трибуна I Итальянского легиона в качестве «praepositus vexillationibus Ponticis aput Scythia et Tauricam» (команду ющего Понтийскими вексилляциями у берегов Скифии и Херсонеса Таврического).[436]Это уязвимое ответвление укреплений, тянущееся вдоль северных берегов, не соединялось с полосой римских гарнизонов, огибавшей восточный берег Понта Эвксинского, однако доминирование Рима на этом море не вызывает сомнений.

Основой этого доминирования был, по необходимости, флот. На востоке располагался Понтийский флот. Вдоль северных берегов силой, способной быстро перемещать войска между устьем Дуная и Боспорским царством, был Мёзийский флот. Херсонес (Гераклея-Херсонес), видимо, был постоянной военной базой, ибо триерарх Т. Аврелий Секунд из classis Flavia Moesica установил там каменное надгробие в 185 году командиру местного гарнизона «sub cuius cura egi» («под началом которого я служил»).[437]В начале III века солдат из sagittarii Palmyreni (лучников Пальмиры) изобразил на своем плаще в городе Дура-Европос на Евфрате переход от Мёзии к Ольвии через Томы, Истрополь и Тиру, а оттуда по прямому пути через море в Трапезунт. Этот переход был прерван остановкой в Херсонесе.[438]Мир, который позволил совершить такое феноменальное путешествие, не нарушался до тех пор, пока готы не захватили северное побережье (и земли севернее нижнего течения Дуная – в 274 году) моря и не разграбили Истрополь в 238 году.

На Дунае Мёзийский флот решал преимущественно военные задачи. Эскадра сама по себе была неспособна предотвратить внезапные набеги, но флот обычно мог подойти вовремя, чтобы отрезать участникам набега пути к отступлению. Большинство вторжений варваров, которые отмечены в наших источниках, происходили зимой, поскольку, когда Дунай замерзал с декабря по февраль, римский флот был бесполезен.[439]

Эскадра помогала также в транспортировке по Дунаю и через него. Возможно, выполняла фискальные функции, подобные египетской potamophylacia (речной страже по сбору налогов), поскольку portorium Illyrici (пошлина Иллирии) взыскивалась в различных пунктах дорожных сборов вдоль Дуная.[440]С этой целью, а также в силу военной необходимости флот контролировал судоходство по реке, следил за тем, чтобы варвары не могли воспользоваться кораблями.