– Не только она. Лаврушин даже картину нарисовал, так иназвал «Дом с привидениями».

– Еще один дурачок, прости господи. Любит сказкислушать. А наши горазды, плетут небылицы. Вы этих глупостей в голову не берите.Какие привидения?

– А правда, что тетка Дарьи Кузьминичны в этом домеповесилась?

– Может, и правда. Это когда было? Я в Сурье живутридцать лет, замуж сюда вышла, раньше в другой деревне жила, тут неподалеку.Конечно, про дом этот всегда болтали…

– Про Яшку-Каина? – подсказала Женька.

– Про него тоже. Хотя по мне, не было никакого Яшки,сказки одни.

– А Дарья Кузьминична ничего вам не говорила?

– Нет. И я не спрашивала. Зачем? Если что и было, такбыльем поросло. На соседей моих косо смотрели, потому что они были не такие,как все. Особняком держались. Лева, покойный, с виду вроде дурачок был. Молчун,людей сторонился, всегда сам по себе. По молодости у него любовь случилась, онжениться хотел, после Пасхи. А Пасха ранняя была, лед еще на реке стоял, они сневестой пошли в село через речку и угодили в полынью. Ее под лед и утащило. Онничего сделать не смог. Вот такое горе. С тех пор он вроде бы не в себе был.Так и не женился. А сестра при нем вроде няньки, тоже жизнь не сложилась. Вотлюди и выдумали проклятье. Мол, у всех, кто в этом доме живет, сплошныенесчастья.

– И сегодняшнее убийство тоже с домом связали? –догадалась я. Ольга Степановна молча кивнула.

– Только я и в других домах особо счастливых не видела.У меня самой муж погиб двадцать лет назад, строили дом соседу, упал со стропил,да так неловко… Что ж, и я теперь проклятая? Чепуха все это.

– Дарья Кузьминична не так давно вышла замуж? –задала я очередной вопрос.

– Вышла, – подтвердила Ольга Степановна. –Вышла, можно сказать, с горя. Лева рукастым никогда не был, а дом большой,присмотра требует. Она измучилась, все сама да сама, тут Мишка и подвернулся.Он хоть и запойный был, но руки у мужика золотые. Она им и прельстилась. Сарайон у нее ремонтировал, так, слово за слово, и сошлись. Его-то жена давновыгнала, не выдержала окаянного пьянства. Мишка и рад был, что нашелсамостоятельную женщину. Детей нет, дом большой. Вот они и женились.

– Но дом Дарья Кузьминична на брата оформила.

– Уж этого я не знаю. В чужие дела не лезу. Знаютолько, что жизнь у них не заладилась. Мишка сразу запил, и работа вроде ненужна стала, по дому он тоже ничего делать не хотел. Дом, говорит, не мой, такчего мне горбатиться? И с братом они характерами не сошлись. Лева сам не пил ив других этого не уважал. Пошла ругань, а Кузьминична привыкла жить в тишине ипокое, почто ей на старости лет такое счастье? Мишка как напьется, по деревнебродит, обиды свои высказывает да небылицы плетет.

– Какие небылицы?

– Что в голову придет, то и брякнет. А потом и вовсепропал.

– Пропал?

– Ага. Ушел на заработки и с тех пор носа непоказывает.

– Давно ушел? – насторожилась я.

– Года три назад.

– С Дарьей Кузьминичной они развелись. Он сначала ушел,и она получила развод, или наоборот? – спросила я.

– Вот этого не скажу. Не знаю.

– А Лев Кузьмич в то время еще жив был?

– А как же. Лева помер два года назад.

– В своем кабинете?

– Да. Сердце отказало. Умер в одночасье. Кузьминичнаничего не слышала. Очень убивалась, что брат так помер, проститься не успели.

– А когда пол в комнате провалился и Лев Кузьмичкомнату заколотил? До того, как Михаил исчез, или после? – косясь на меня,задала вопрос Женька.

– Думаю, после. Был бы здесь Мишка, уж, верно, бы полперебрал. Что-что, а по плотницкому делу он мастер.

Женька едва заметно кивнула, глядя на меня. Сомнений почтине оставалось: найденный нами в подвале мертвец, скорее всего, Патрикеев.

– Ольга Степановна, мы в доме видели кресты, меломнарисованные. Над дверями, окнами. Это зачем?

– От нечистой силы, знамо дело, – пожала онаплечами. – В окна да двери она всегда и лезет. Мы-то, старики, во все этоверим. А если и не верим, так, малюем на всякий случай кресты…

– Я в нечистую силу, конечно, не верю, – совздохом сказала я. – Но что-то в доме происходит. Сомневаюсь, что дело впотусторонних силах, скорее, следует среди людей искать.

– Что искать? – не поняла Ольга Степановна.

– Прежде всего, пол в комнате, в той, что заколотили, вполном порядке. Мы с Сергеем в подвал спускались и в этом убедились. А воткогда мы в доме ночевали… Ольга Степановна, можете нам поверить: там кто-тобыл. Мы слышали, как дверь открылась, ступени лестницы скрипели, я видела свет,вроде бы от фонаря. А еще видела силуэт человека на фоне окна надлестницей. – При этих словах Женька посмотрела на меня с подозрением,открыла рот, собираясь спросить о чем-то, но передумала.

– Господи, – перекрестилась Ольга Степановна, встрахе глядя на нас.

– Оттого вчера мы и пошли ночевать к Сергею, –пояснила я. – Просто боялись оставаться одни.

– А я ведь решила, что мерещится ей, –пробормотала Ольга Степановна, глядя перед собой.

– Дарье Кузьминичне? – спросила Женька. Онакивнула.

– Кузьминична говорила, что брат ее по дому ходит. Я ееотругала, сама себя, говорю, пугаешь. И она вроде меня послушала. В церковьсходила, свечку поставила на помин его души. А потом опять… Я вам ничегоговорить не хотела. Думаю, расскажу, так вы ночами спать не будете. Огонь онатоже видела. Мелькнет будто что-то и погаснет. И шаги. Словно кто по лестницеподнимается. И вот что интересно: как я останусь у нее ночевать, все в порядке.За полночь сидим, тишина. А как она одна, опять весь дом скрипит и дверихлопают. Я почему и решила, что мерещится ей.

– Когда это началось? – деловито спросилая. – Сразу после смерти брата?