Всего лишь один Моргот

— Астальдо! Астальдо! Айя Астальдо!

Финдекано, с равнодушием во взгляде, смотря свысока в никуда, игнорировал восхваления и приветствия, теперь преследующие его на каждом шагу. Принц уверенным шагом шёл вперёд сквозь радостно кричащую и кланяющуюся толпу, собираясь с мыслями.

— Символ воинской доблести! Да не померкнет звезда его славы!

Оттолкнув соперниц, эльфийка в искрящемся звёздами и серебряной нитью синем плаще с капюшоном, с двумя длинными чёрными косами подошла к Финдекано и надела принцу на голову венок из белых, голубых и сиреневых колокольчиков.

— Ты — гордость нашего народа, великий воин Финдекано Астальдо Нолофинвион! — нежно пропела дева, нехотя отходя с пути сына короля.

Нолдо почувствовал раздражение. Противоречивые мысли и желания заставляли ощущать себя загнанным в угол. Рука так и тянулась сорвать проклятый венок и бросить под ноги, чтобы растоптать, превратив нежные лепестки в грязное месиво, но каждый новый выкрик, прославляющий «великий светлый подвиг храбрейшего эльфа Арды», подбирался ближе и ближе к сердцу, и губы невольно улыбались всё шире.

— Славься! Славься, Астальдо!

Кто-то бросил лепестки. Что это? Фиалки? Сиреневые, розовые, голубые. Падают на плечи, путаются в волосах, их едва ощутимый, лёгкий аромат пьянит сильнее крепкого вина.

— Гордость Нолдор! Величие нашего народа! Айя Финдекано!

— Айя!

Это слишком приятно, чтобы бороться с собой. Старший сын Нолофинвэ уже улыбался широко и искренне, приветствуя взмахами руки свой народ. Народ своего отца. И заготовленные речи всё больше казались нелепыми и неуместными.

***

— На что ты смотришь? — удивлённо спросила Ириссэ пристально наблюдающую за её иглой Иттариэль. — У меня плохо получается шить?

— Нет, всё прекрасно! — испугалась, что обидела сестру отца, юная дева. — Стежки аккуратные, швы ровные, нитки в цвет. И вышивка идеальная! Просто мне казалось, что ты никогда ранее не шила.

Ириссэ усмехнулась.

— Я охотница, — гордо сказала принцесса, — Вала Оромэ учил меня многому. Например, зашивать разрезанную или разорванную плоть.

— Это совсем другое, — рассмеялась дочь Турукано.

— Возможно. Однако, аккуратность нужна в обоих случаях.

Наблюдая за работой тёти, Иттариэль забыла обо всём, нахлынули образы прошлого. В семье Нолофинвэ не любили приводить в пример швеям, вышивальщицам и кружевницам чудеса, которые творила на ткани королева Мириэль, однако совсем забыть о дивных узорах, рождённых её иглой, не получалось: платья, вышитые первой женой нолдорана Финвэ, подогнанные по фигуре, часто носила на праздниках супруга Феанаро Куруфинвэ Нерданель, в покоях тирионского дворца висели тончайшие шторы с золотыми вьюнами, на которые можно было любоваться бесконечно. Одеяла, покрывала, скатерти, салфетки… Повзрослев, Иттариэль поняла, почему эта дивная красота куда-то постепенно исчезала из дворца, оставшись лишь у Первого Дома, и решила для себя, что обязана научиться искусству вышивальщицы, чтобы повторить и превзойти шедевры иглы королевы Мириэль.

Но пока либо не хватало терпения, либо ниток, либо находились занятия интереснее, и мечта оставалась мечтой.

— Ириссэ, — снова заговорила дева, не в силах оторвать взгляд от клочков ткани, обретающих единую форму, — прости, я никогда не видела тебя за шитьём, поэтому сейчас, наверное, реагирую… глупо. Ты позвала меня поговорить, но, знаешь, я теперь ни о чём, кроме твоего занятия, думать не могу.

«Счастливая, наивная глупышка!» — усмехнулась про себя принцесса, но вида не подала.

— Как думаешь, Иттариэль, — задала вопрос Ириссэ, подняв глаза от синих и белых лоскутов, — если несколько правителей начинают соперничать за любовь народа, кто победит? Ты была малышкой, когда подобное происходило между Нолдор, но всё равно знаешь, что одни пошли за Феанаро, другие — за твоим дедом, третьи остались с Арьо. Помнишь, как говорили в Тирионе? За Феанаро пошли самые смелые, за Нолофинвэ — разумные, а с Арьо остались красивые.

Иттариэль захихикала.

— Но, видишь, как получилось? — подмигнула сестра Турукано. — И самые красивые, и самые смелые, и самые разумные оказались среди народа твоего деда. Только не думай, что нас будут за это любить в Средиземье. Здесь своих умных и красивых предостаточно. Ты знаешь о планах отца?

— Мало, — вздохнула юная эльфийка. — Его верные ушли на юг послами к лорду Кирдану, но я уже не понимаю, для чего. Планы отца меняются едва ли не каждый день, и в этом я вижу только одно преимущество: говорят, у лорда Побережья много сыновей и внуков, а, значит, шанс встретить любовь велик.

— А если влюбишься в простого рыбака или торговца? — с ноткой насмешки спросила Ириссэ. — Не только знатные эльфы бывают красивые.

— С рыбаком мне будет скучно, — отмахнулась Иттариэль, тоже сев за шитьё.

Девушки долго молчали, занимаясь каждая своей работой. Вывернув и расправив собранную, словно мозаику, из лоскутов звезду с семью лучами, Ириссэ начала набивать её обрезками ткани и зёрнами.

— Однажды, — заговорила снова сестра Турукано, — тебе, Иттариэль, придётся завоёвывать народную любовь. Может быть, тебе повезёт, и от твоего имени станут петь менестрели и трудиться летописцы, прославляя твою красоту и добродетель. Но даже в этом счастливом случае, ты должна будешь постараться делать как можно больше, чтобы восхваления не были пустословием.

Дочь Нолофинвэ задумалась, смотря на огонёк свечи. Язычки пламени отразились в сияющих глазах, и свет Валинора слился воедино с огнём, рождённым в Средиземье.

— Никто не стал бы искренне почитать твоего дядю, — отрешённо произнесла Ириссэ, — если бы он не совершил то, на что другие оказались не способны. К сожалению…

Дочь принца Турукано посмотрела на тётю — просто на отражающиеся в её глазах дрожащие огоньки, но, словно заглянула в сердце. Юная принцесса вдруг осознала, о чём именно сожалеет Ириссэ. И её можно понять: ни одной деве не захочется признать, что её коварно совратил и обесчестил трус, не способный спасти родного брата, вовсе не герой так и не оконченной войны.

Зато когда злодей оказывается храбрым и сильным, доблестным и умным, это… так романтично!

Иттариэль едва не пискнула от восторга. Фантазия разыгралась, дева представила себя в прекрасном замке, который хочет захватить красивый и пугающий, умный и храбрый враг… Разумеется, он влюбится в прелестную деву, его сердце перестанет быть каменным, в нём растает лёд. Поэтому, погибая от руки великого героя, прекрасный злодей будет шептать её имя…

— Иттариэль, — помрачнела Ириссэ, — знаешь, что в первую очередь украшает принцессу в глазах народа?