class="p1"> Словно во Вздыбленных Льдах. Среди умерших и убитых — замёрзших и не успевших замёрзнуть.

Чудовищное жестокое милосердие, искажённое Морготом добро.

И лишь неизменно тёплый взгляд водянистых серо-голубых глаз согревал сердце, даря ощущение покоя и счастья и веру, что всё в любом случае будет хорошо.

Мистель встала с постели, взяла арфу.

— Под созвездием Лебедя и Орла

Всё вращается времени колесо, — зазвучал серебряным колокольчиком голос. — В полутьму, будто вражеская стрела,

Улетает последний рассветный сон.

Заплетаются руки в перья крыла,

Струны рвутся в мерцающей тишине.

Я дам волю тому, что давно томилось во мне.

Снова тянутся нити с запада на восток.

Распускается сердце, словно ночной цветок.

Все деревья и птицы поют на своих языках,

Чтобы арфа запела в моих руках.

Я рисую свой странный волшебный мир,

На замшелых камнях незнакомых мне знаков узор.

Сердцебиения чёткий и гулкий ритм

Отражается эхом в хребтах одиноких гор.

Заплетаются руки в перья крыла,

Я сгораю дотла в страсти жарком огне.

Я дам волю тому, что давно томилось во мне.

Снова тянутся нити с запада на восток.

Распускается сердце, словно ночной цветок.

За плечом перепутье дорог и седая мгла,

Серебром звенящая арфа, вместо крыла.

Снова тянутся нити с запада на восток,

На заре догорит в огне золотой цветок.

Сердцебиение смолкнет, растает мгла.

Серебром звенящая арфа — вместо крыла.

— Пусть в твоей жизни меня сможет заменить только песня, — мрачно произнёс Варнондо, уходя в ночь.

Лишь на миг силуэт эльфа озарила белая вспышка, а после снова стало темно.

***

— Я не понимаю, зачем мы здесь стоим, словно опять в осаждённом Альквалондэ, ожидая нападения, — всматриваясь в залитую дождём даль, недовольно говорил воин, рисуя на земле под ногами звёзды. — В такую погоду никто нападать не станет! — Морщась из-за молнии, озарившей чёрные облака, Нолдо отмахнулся. — Наши собратья ушли в леса и горы искать ресурсы и союзников, и я очень надеюсь, что скоро снова мечей будет хватать всем, и не придётся перековывать обломки, делая стрелы и копья.

Раскат грома сотряс небо, раздался треск, вспышка ослепила, и совсем близко от лагеря полыхнуло огнём мёртвое дерево.

Эльфы встревоженно переглянулись.

— Это проделки подлеца Моргота! — крикнули по ту сторону ограждения, и сейчас в подобное верилось особенно охотно.

***

— Куда же так спешит прелестная дева в столь ужасную бурю?

На плечи легли руки в плотных перчатках, Зеленоглазка вздрогнула и замерла. Голос эльфийка узнала сразу.

— А почему доблестный командир не на посту? — колдунья обернулась, насколько позволяли держащие её плечи руки.

Вспышка молнии озарила лицо Нолдо, полыхнула отражением в холодных серых глазах. Взгляд был абсолютно равнодушным. Эльф просто делал то, что положено.

«Удобно устроился!» — с досадой подумала Зеленоглазка.

— Ты же знаешь, — понимая, что лучше не кокетничать, спокойно заговорила она, — что я не из воздуха снадобья беру. Мне для колдовства нужны ингредиенты. И некоторые из них надо собирать во время грозы! Не веришь? Видишь, я не взяла свои вещи. Я вернусь, воин.

Руки не отпускали плечи, взгляд совершенно не изменился.

— Послушай, Варн…

— Варнондо из Тириона.

— Хорошо, у тебя имя проще, чем у многих твоих собратьев. Скажи, чем у вас принято клясться, чтобы все поверили?

Нолдо отстранился. Зеленоглазке показалось, что в серых глазах воина промелькнула досада.

— Одна ты не пойдёшь, — прозвучали слова, и колдунья обречённо вздохнула.

***

Нож вонзился в мокрую землю, брызнули серые капли. Опустевшая фляга звякнула в сумке.

— Не думал, что после того, как обнаружил полынью, когда-нибудь скажу подобное, — мрачно заговорил одноглазый эльф, половина лица которого была в длинных продольных шрамах, — но прошедший день был худшим в моей жизни.

— Я тебя понимаю, Аралкарион, — смотря в полыхающую зарницами даль, отозвался его соратник, — до этого мы боролись против зла, честно пытаясь выжить. Кому-то это удавалось, кому-то нет. Но не было моральной борьбы. А прошедшим днём…

— Жаль, в карауле пить нельзя, — вздохнул третий эльф. — Придётся нарушать устав.

— Не стоит этого делать, — сказал громко, чтобы его все услышали, подходящий Варнондо. — Аралкарион, сопроводи прекрасную леди в лес. А она, в награду за защиту в дороге, приготовит тебе что-нибудь волшебное.

Остановившаяся рядом Зеленоглазка, вымученно улыбаясь, кивнула.

— Нет, благодарю, не надо волшебства, — воин вытер от грязи нож, убрал за пояс, и подал эльфийке руку. Колдунья увидела, что мизинца не хватает. — Пойдём, леди-знахарка.

Варнондо, проводив взглядом уходящих в бурю, закрылся от ветра плащом.

— Разговор с Аранаро впечатлил? — спросил он собратьев, дождался молчаливого согласия и приложил ладонь к сердцу. — Айя нолдоран Нолофинвэ.

***

Дождь постепенно стихал, не вырубленные топорами строителей участки леса приближались.

«Никогда не делала ничего более бессмысленного», — с досадой и отчаянием думала Зеленоглазка, косясь на сопровождающего её воина.

— Скажи, Ари, — вытирая с лица капли, заговорила эльфийка, — что теперь с тем, кто нанёс тебе такие страшные увечья?

— Зверь стал тёплой одеждой и едой, а мороз, — Аралкарион посмотрел на руку, — наверное, существует, как и раньше.

— Обидно, да? — усмехнулась Зеленоглазка, надеясь отвлечь Нолдо разговорами, чтобы делать вид, будто собирает нечто очень уникальное, не объясняя, что это и для чего. Придумывать не было настроения.

Воин вдруг изменился в лице.

— Нет, — сорвавшимся голосом практически выкрикнул эльф. — Не это обидно! А то, что я должен подчиняться этому бездарному бойцу, не выигравшему ни одного турнира и поединка! Я, охотник и строитель, тот, кто не подпускал тэлерийских лазутчиков к королю, пока этот Варнондо «утешал несчастную сироту»! Почему, женившись на альквалондской деве, никудышный воин стал героем?! А я, весь переход через льды защищавший короля от зверья, теперь в его подчинении?!

Зеленоглазка пожала плечами, совершенно не понимая, о чём речь. Гроза уходила к западу, аромат ночных цветов усилился и преобразился. Это интересно, прекрасно и стоит внимания.