смерти корона перейдёт ему. Снова пытаешься обмануть меня? А ты подумал, что будет, если ты умрёшь в моём лагере?! Вижу, что подумал. Тебе больше не жаль свой народ, потому что твои «верные братья» не пожалели тебя! И ты с лёгкостью бросишь их на новое братоубийство, на этот раз против меня, да?

— Твоя мудрость не знает границ, Нолофиньо, — скривился Майтимо, сдавливая костлявыми пальцами обрубок руки.

Повисло молчание.

С улицы донеслись громкие голоса, кто-то решил устроить поединок за любовь «прекраснейшей девы, уступающей красотой лишь Артанис и Ириссэ». Про супругу короля, Анайрэ, не вспомнили. Прозвучали клятвы в вечной любви, независимо от исхода поединка, эльфы призывали в свидетели своих слов Майэ Ариэн и хранимое ей светило Анар, ныне сияющее в лазурных небесах.

Голоса удалились, сопровождаемые заливистым девичьим смехом.

Нолофинвэ хмыкнул.

— Нельо, — сказал он, снова пододвигаясь вплотную, — помнишь, как ты хотел прекратить бессмысленное соперничество между нашими домами? Эту губительную для нас вражду. Помнишь, как мы договорились в отсутствие твоего отца? Тогда ты рисковал, навлекая на себя гнев Феанаро. Но теперь над тобой только создатель Эру. Никто не осудит твоё решение.

— Между нами есть вражда? — с тенью ехидства спросил Майтимо, постепенно начиная чувствовать правую руку. Скоро закончится действие снадобий…

— Да, Нельо, ты был плохим королём, — осуждающе и поучительно заявил Нолофинвэ. — Мы — это наши народы. Если ты правитель, то, говоря «я», подразумеваешь всех своих подданных, в том числе ещё не родившихся младенцев и тех, кто может стать твоими подданными, поняв, что ты — лучший владыка, чем их нынешний король. И, да, хочешь ты этого или нет, вражду между нами придётся признать имеющей место.

— Ты только что сказал, — вздохнул Майтимо, чувствуя, как начинает сдавливать виски, — что мне наплевать на мой народ, и я буду рад их гибели.

— А если у тебя за это время родились племянники, Нельо? Чем виноваты дети?

— Мы все, — хриплый голос дрогнул, — когда-то были милыми крохами. А потом выросли и стали трусливыми самодовольными ничтожествами. Видишь, Ноло, детей мне тоже не жаль.

— Ты снова лжёшь, — устало закатил глаза Нолофинвэ. — Но это не поможет тебе. На этот раз. Ты прекрасно понимаешь, зачем я здесь. Будь уверен, я получу то, что мне нужно.

Сын Феанаро Куруфинвэ сжал зубы.

— Я не отдам власть над Нолдор тебе, — прищуренные бесцветные глаза полыхнули белым огнём ненависти. — Знаешь, почему? Мой отец никогда бы не сделал этого.

— Ты, Нельо, не Феанаро.

— Да, я не Феанаро Куруфинвэ. Но передача короны нолдорана тебе, полудядя, это плевок на могилу отца.

Нолофинвэ на миг опешил, но вдруг рассмеялся. Искренне.

— Я слышал, — улыбка короля из Второго Дома Нолдор засияла ярче звёзд, — что у Феанаро нет могилы.

Передача короны нолдорана. Я знаю, ты согласен

Лицо Майтимо, напоминающее череп, обтянутый иссушенной, исполосованной тонкими шрамами кожей, стало каменным, холодный равнодушный взгляд застыл направленным в глаза полубрата отца.

— И что это меняет? — скрежетнул металлом хриплый голос.

«Воистину, — внутренне содрогаясь от вида племянника, подумал Нолофинвэ. — Ничего».

— Скажи мне, Ноло, — не меняясь в лице, продолжил говорить Майтимо, — забрав у рода Феанаро Куруфинвэ власть, ты станешь нолдораном, твой род будет правящим. А кем окажутся Нолдор Первого Дома?

Полубрат Феанаро пересилил себя и посмотрел в глаза племянника. Прогоняя страх и сомнения, Нолофинвэ неожиданно для себя очень чётко осознал, что совершенно неважно, какие слова сейчас произнесёт. Ответ будет один.

— Первый Дом Нолдор, как и в Валиноре, будет великим Домом в подчинении нолдорана, — словно что-то абсолютно очевидное, сказал, пожав плечами, Нолофинвэ.

Майтимо тихо рассмеялся.

— Знаешь, Ноло, — взгляд сына Феанаро ожил, в нём проснулась ненависть и презрение, — чтобы поставить меня на колени, Морготу пришлось приказать палачам переломать мне ноги. Но, если ты решишь поступить так же, вспомни, что ты не Айну, и насильно заставить жить не сможешь. Пытки меня убьют.

«Я знал, что ты врёшь! — с трудом подавил злорадство в улыбке Нолофинвэ. — Тебе не наплевать ни на братьев, ни на народ».

— Знаешь, Нельо, — сам не осознавая, зачем, вдруг сказал король из Второго Дома Нолдор, — я понимаю, почему Моргот повесил тебя на скалу. Ты совершенно не умеешь уступать по-хорошему.

Бледные губы бывшего пленника растянулись в улыбке, однако взгляд не изменился.

— В Валиноре был нолдоран, — заговорил Феаноринг медленно, с нажимом, — остальные ему подчинялись. Здесь и сейчас нолдоран я. Ты, Ноло, глава Второго Дома Нолдор, должен мне подчиняться. И я, твой король, приказываю тебе уйти.

— Вопиющая… прелесть! — всплеснул руками Нолофинвэ. — А я-то хотел предложить тебе объяснить передачу короны нолдорана благодарностью за спасение. Похоже, речь не идёт даже о благодарности за лечение.

— Спас меня не ты.

— Я мог бы послать Финьо тебе на помощь.

— Ты послал бы сына к Морготу? Нет, Ноло, я слишком хорошо тебя знаю. Ты послал бы того, кто не так ценен для тебя. Никогда не поверю, что риск увидеть сына висящим на скале рядом со мной, для тебя показался бы оправданным. Даже ради абсолютной власти над Ардой.

— Но я старший в семье. Некрасиво передавать власть сыну, минуя отца.

— Ноло, — Майтимо, чувствуя, как всё сильнее болит голова, сморщил лоб, — я король, я и решаю, что красиво, а что — нет. И в данном случае, речь не о красоте, а о справедливости. Награждать отца, минуя героя-сына — несправедливо.

— Финьо не нужна корона, — хмыкнул Нолофинвэ.

— Это решать не тебе и не мне, — выдохнул Феаноринг, видя, как перед глазами сгущается пульсирующая пелена. — Если бы корона перешла к Финьо, он бы сам решил, как ей распорядиться… Дай мне то, что ты пил, Ноло…

Фраза оборвалась резким вдохом, бывший пленник Моргота зажмурился.

Судорожно вспоминая, какой был пузырёк, Нолофинвэ почувствовал угрызения совести: вынуждая племянника говорить на столь тяжелую тему, он поступает… не намного лучше Моргота.

«Ты не Айну, и насильно заставить жить не сможешь».

«Да, не смогу. Насильно, — вдруг пришло озарение, — но только желание жить способно сделать Нельо сговорчивее. И вернуть это желание можно исключительно уговорами… И почему мне кажется, что сейчас рядом со мной не Нельо, а его отец?»