Эрик выругался и стиснул зубы. Только сентиментальных раздумий не хватало! Инквизитор поднялся, пошарил в тумбочке, нашел снотворное и проглотил пару пилюль, запивая холодной водой.

Помогло. Не прошло и получаса, как Эрик уже проваливался в мутный, аляповато-красочный сон. Ему привиделась свадьба Джейн, как будто он сам вел ее к алтарю, к терпеливо поджидающему священнику. Только вот Джейн была не в белом платье, а в кричаще-алом, и жениха не оказалось на положенном месте.

Джейн откинула вуаль, и почему-то вместо Джейн оказалась Лера. Бледная, как мел, и изо рта тоненькая кровавая струйка тянется.

– Ну вот и конец, – тихо проговорила ведьма, – ты же сам того хотел?

Эрик непонимающе уставился на Леру.

– Что ты здесь делаешь? Это не твое место! Здесь… Джейн, это все твои шуточки?

– Очень даже мое место, – ехидно возразила девчонка, – ты сам виноват.

– Помоги ей, и поможешь себе, – вмешался священник с молодым, незапоминающимся лицом. А потом почему-то начал читать отходную молитву на латыни. Лера изменилась, кожа ссохлась, опадая струпьями, обнажая высохшие, будто желатиновые мышцы и кости черепа. Метаморфоза свершилась в считанные мгновения.

– Где мое кольцо? – прошипел скелет в алом платье, – где мое кольцо, Генрих?!!

…Он проснулся с воплем.

За окном светало. По-прежнему помигивал желтый глазок индикатора. Подушка пахла Лерой – запах словно усилился чудесным образом, стал раздражающе навязчивым. Эрик со стоном вцепился в волосы, с силой провел костяшками пальцев по голове. Помоги ей… Будь проклята Джейн. И откуда она все знает? Словно насквозь видит, любое сомнение подмечает!

А еще – кольцо. Кольцо… для Валерии Ведовой. Которое он должен был сделать, заказать в магазине и наложить соответствующую ментальную формулу.

– Не думаю, что оно в чем-то поможет, – буркнул Эрик, – не думаю.

«А вдруг?» – совесть презрительно хмыкнула и отвернулась, – «ты даже не хочешь попробовать».

…Преодолевать свой страх – сложно.

После того, как мы угрюмо разбрелись по разным спальням, я точно знала, что уже не засну. Окно было приоткрыто, и там, где лунный свет играл стрекозиными крыльями занавесей, я видела мужской силуэт. Один и тот же, склоняющийся над разложенными по столу бумагами. Тут бы смалодушничать, сбежать в спальню Эрика, забраться под тяжелое покрывало, но… Я не могла. Там, рядом с ним, исчез бы аристократический профиль Михаила, но потянулась бы страшная, нескончаемая вереница других, отживших свое столетия назад. И это было бы не менее жутко. Я ведь не страус, не могу спрятать голову в песок, чтобы ничего вокруг себя не видеть. Невозможно просто так забыть, что Эрик оказался совсем не Эриком!

Пусть он не сделал мне ничего плохого – пока не сделал, ты ведь не можешь быть уверенной в чистоте его помыслов? – но находиться рядом с ним… Все равно что пребывать рядом с серийным убийцей-психопатом. Обаятельным, что уж тут скрывать – но все-таки убийцей. Да-да, кто знает, что за мысли крутятся в голове древнего колдуна?..

Я отвернулась от окна. Стало чуть легче, правда теперь в поле зрения попала никелированная спица, поддерживающая пестрый абажур ночной лампы. Спица… Игла…

Теперь – зажмуриться, уткнуться носом в подушку. И постараться думать о чем-нибудь приятном. Вспомнить что-нибудь яркое, радостное. Я согрелась под одеялом, немного успокоилась. Как там у нас было-то?

Я, Танька. На двухъярусной кровати. Мудрый штурман и предводитель рабов, внезапно оказавшиеся на покинутом звездолете. И вот уже тают, как сахар в кипятке, дешевые обои, вокруг – черная бездна с россыпями чужих миров, а мы вцепились в бортики кровати, бестолково крутим головами…

– Варении-ик, – пищит младшая Танька, – а где мама?

У меня по спине медленно стекают ледяные капли. Зубы постукивают что испанские кастаньеты, пальцы побелели… А то – выпустишь деревянный бортик, и унесет звездный ветер вдаль. Но я старшая, а потому должна успокоить пятилетнюю Таньку. Хотя, конечно же, раньше мы так не летали.

– Вот вернемся на Землю, и будет тебе мама, – дрожащим голосом изрекаю я.

– А куда мы летим?

– В космос, куда же еще…

Яркие пятна галактик вертятся как стеклышки в калейдоскопе, а затем вдруг одна из них быстро приближается, обволакивает синеватым туманом, и я… Остаюсь одна. Посреди выгоревшего поля, под ногами – черным-черно, а если присмотреться, то можно увидеть обугленных жуков.

– Танька! – я оглядываюсь, но за спиной все тот же туман, а впереди – гарь, насколько хватает взгляда.

– Варении-и-ик! Леркаа-а-а-а! – доносится издалека, так, будто сестра убежала вперед.

– Стой, где стоишь! – по праву старшей приказываю я, – сейчас… я тебя найду, и мы вернемся домой!

Отбрасывая руками воздух, обретший плотность заливного, я начинаю медленно продвигаться на голос. Все быстрее и быстрее, но нет конца черному полю, невиданных размеров пожарище сливается в бесконечную реку под ногами, а я все бегу, бегу… И вдруг останавливаюсь. Рядом с высоким темноволосым мужчиной, который стоит, повернувшись ко мне спиной.

– Дяденька, а вы моей сестры не видели?

– Нет. – приятный баритон, – тебе здесь тоже не место, убирайся! Вон!!!

Мужчина резко оборачивается, хватает меня за руку. Яркая вспышка – и я лечу, лечу…

Просыпаюсь с воплем, сажусь на постели – ну хоть бы отдышаться. Так и знала, что приснится какая-нибудь дрянь! Лучше бы и не ложиться… А тот… тип, который меня все-таки хватил за предплечье – тьфу, Господи, словно медуза прикоснулась… Но ведь не это страшно, да? Ужасно то, что у мужика того, из кошмара… Нет лица. Расплывчатое пятно, смесь красок, словно только что нарисованный маслом образ старательно потерли пальцем. Уф-ф-ф.

Я тихо выругалась. Наверное, настал именно тот миг, когда можно смалодушничать, поскрестись в дверь к Эрику. Н-да. К серийному убийце, который наверняка готовит очередную жертву… Есть над чем поразмыслить, верно?

А еще… я вдруг почувствовала, что в голове моей появились странные воспоминания о том, чего со мной никогда не приключалось. Книги, очень старые книги, люди в долгополых серых одеяниях, странный мужчина в алом. Заклинания, кокон души моей, сила… Это еще что за новости?!!

Я застонала, сжала виски что есть силы. А потом вдруг поняла, что у меня гости. Вернее – гостья. Карие глаза, бледная кожа, темные локоны, убранные под ажурный гребень, платье с глубоким декольте.

– Малика?..

– Доброй ночи, госпожа, – она усмехнулась краешком губ, – рада видеть тебя среди живых.

* * *

Раньше я думала, что призраки не меняются – на самом деле все оказалось не так. Грубая рубаха уступила место парче, венецианским кружевам и жемчужному шитью. Тонкие запястья украшали ажурные браслеты, крупные розовые жемчужины в переплетении золотых стеблей. Черепаховый гребень, инкрустированный перламутром, мог бы сделать честь любой коллекции драгоценностей эпохи итальянского возрождения, а две тяжелых грушевидных жемчужины застыли каплями в маленьких ушках Малики.