— Я тоже… тоже не умею быть с мужчинами… Но все, о чем могу сейчас думать, как угодить вам. Что вам нравится? Как вы хотите, чтобы вас ласкали?

— Так же, как вы ласкали своих женщин. Хочу, чтобы мне принадлежало то, что вы отдавали им.

— С женщинами я тоже не был…

Едва она сказала это, принц вскинул голову, с удивлением и недоверием глядя на нее.

Катарина кивнула и потерла пальцем тугой острый сосок:

— Я… ни с кем не был… ни с женщинами, ни с мужчинами. Но желаю быть с вами… Что мне нужно делать?

— Просто… просто делайте то, что делаете с самим собой, когда остаетесь один. Делайте все, что пожелаете…

— А что ВЫ делаете, когда остаетесь один? Вы думаете обо мне? Представляете, как я ласкают вас?

— Мой любопытный лекарь… Я думаю о вас постоянно. Придумал целую жизнь, где вы рядом со мной. И все, что нас разделяет, – лишь влага с наших тел.

Он накрыл ее ладонь своей и потянул вниз по крепкому, чуть подрагивающему животу. Вот значит, что он чувствует…

Катарина снова заставила его повернуться спиной и сесть.

Опустившись на пол, она протянула руку вниз, прижав губы к его уху:

— Вы должны простить своему лекарю неопытность… в подобных вещах… но я буду повторять, пока не достигну совершенства.

Под стон Сунлиня она скользнула рукой под воду, к его паху. Бедра принца дернулись навстречу ее пальцам. Дрожа от страха и предвкушения, Катарина коснулась мягких волосков в его паху, а затем нежно обхватила твердую горячую плоть.

Сунлинь застонал и впившись пальцами в ее затылок, притянул голову Катарины для поцелуя. Он терзал ее рот, творя немыслимые вещи, от которых хотелось сбросить с себя одежду и прижаться к нему обнаженным телом. Его язык входил в ее рот, как входит мужская плоть в женское тело. Неожиданно он подхватил ее и, перетащил через борт будь, усадив между своих бедер. В воздух взлетел сноп брызг, вода перелилась за край.

Катарина инстинктивно стиснула воротник халата и посмотрела на свою грудь. Но к счастью ничего не было видно, а вот зачарованная вода пробралась под одежду и коснулась кожи, замутняя рассудок алхимией.

Катарина оттолкнула Сунлиня:

— И на скольких же вы учились так целоваться?

Он провел пальцем по ее скуле. На коже остался отпечаток краски. Несколько мгновений принц смотрел на свои руки, а затем провел испачканным пальцем по своим губам, подбородку и шее, оставляя след темной блестящей краски.

Он схватил Катарину за ворот и притянул к себе, практически вбивая в свое тело. Катарина задохнулась от ощущения его возбужденной плоти, вжимающейся в ее живот. Возбуждение принца чувствовалось горячим сумасшедшим потоком, который лишал ее сознания.

Поддавшись алхимии отвара, Катарина хрипло прошептала:

— Я хочу знать вкус вашего возбуждения… – Она осмелела настолько, что снова сжала рукой обжигающую плоть. Твердый стержень дрогнул в ее ладони, сплавляясь с кожей, будто там ему самое место.

Принц застонал и толкнул бедра к ее руке.

— Да-а-а… да... Сделай это… Хочу ощущать твои губы повсюду… Хочу… пропахнуть тобой…

Катарина сильнее сжала тугую потемневшую головку и погладила пальцем крошечную щель, из которой появилось несколько густых теплых капель.

Собрав их, Катарина поднесла руку ко рту и, глядя Сунлиню прямо в глаза, размазала его семя по своим губам. Медленно слизнув вязкую влагу, она прикрыла глаза от пьянящего терпкого вкуса. Принц зарычал и, накрыв ладонями ее ягодицы, снова прижал к себе.

— Я хочу быть внутри тебя… все равно как… Все равно куда… просто позволь… войти в тебя… – Он гладил и сжимал ее ягодицы с такой силой, что наверняка останутся отпечатки пальцев. Но Катарина с радостью будет носить эти отметины.

Она громко застонала и непроизвольно сильнее сжала его плоть, когда зубы принца прикусили нежную кожу ее шеи, а затем губы и язык пыткой и лаской прошлись по месту укуса.

— Идемте со мной… – Она медленно гладила его член, двигая ладонью вверх и вниз, пытаясь понять, как ему больше нравится, и наслаждаясь возможностью прикасаться к нему настолько интимно. Ощущать его возбуждение. И понимать, что она стала тому причиной. – Я буду обладать вами в Павильоне Бурь… – Катарина заставила себя отстраниться и выбраться из бадьи.

Принц следил за ней затуманенным взглядом. Медленно он вышел из бадьи, давая ей насладиться видом своего обнаженного тела.

Катарина сглотнула голодную слюну и, ведомая действием собственного отвара, призналась:

— Хочу попробовать вас на вкус… Всего…

Сунлинь вздрогнул и сжал в руках ткань, которую она подала. Его член качнулся, притягивая взгляд, а выточенные мышцы живота сократились.

— Вы должны быть моим… Только моим… – Катарина не контролировала слова, которые рвались из нее. Она кивнула на маску и одежду: – Одевайтесь и идите в мой павильон. Я проверю вашего дружка и тоже приду.

Принц откинул с лица влажные волосы, подошел к ней и слизнул с ее щеки капли воды. Там, где их тела соприкасались, даже сквозь одежду, Катарине казалось, что ее кожа плавилась.

Пальцы Сунлиня скользили по ее бокам, ладонь накрыла шею, а большой палец надавил на ложбинку между ключицами. Он наклонился и лизнул это местечко, порочно вырисовывая на коже невидимые узоры.

Катарина пошатнулась и вцепилась в его плечо, отталкивая.

— Не нужно… Я должен идти, а вы мешаете.

Он горячо зашептал ей в шею:

— Твое зелье до сих пор действует… Если я не прикоснусь к тебе, то не смогу сдержаться и расскажу все, что хочу с тобой сделать… И поверь, тебя это… Очень. Сильно. Напугает.

Катарина не смогла сдержать жадный стон, и в тот же момент Сунлинь подхватил ее, заставляя обвить ногами его талию. Влажная ткань халата сбилась и облепила тело, но сейчас она уже не боялась, что он может узнать ее секрет.

— Скажите… расскажите мне все… Каждый ваш секрет… Поделитесь всеми порочными ласками, о которых мечтаете… Минэко обучала девушек ублажать мужчин. А я слушал ее очень внимательно… – Она обхватила ладонями его горящее огнем возбуждения лицо.

Из его горла снова вырвался стон, похожий на звериный рык.

— Ты даже не подозреваешь, о чем просишь…

— Я знаю, что происходит между мужчинами и женщинами…

Он не дал ей договорить, серьезно взглянув в глаза:

— Мы оба – мужчины.

—