Старая промышленная свалка была чище леса. Периодически в поле зрения попадали маленькие юркие роботы. Некоторые, плоские, как ленточные червы, умудрялись передвигаться как гусеницы, вздыбливая срединные части вверх. Другие, составленные из трех концентрических корпусов, орудовали тремя парами конечностей, острыми, как иглы, с мелкими крючками на концах, и при этом многосуставчатыми и гибкими. «Муравьи» порой останавливались и, орудуя этими отростками не хуже, чем настоящее насекомое лапками, заталкивали себе в брюхо очередную находку и убегали. Куда они устремлялись с добытыми сокровищами — неизвестно, но при желании никто не запрещал проследить за чистильщиками.

Путь им перегородило поваленное дерево. Оно прочертило пространство чуть выше головы, придавив стволом стену близлежайшей постройки.

Райго сбросил под ноги котомку, которую нес, и забрался на поваленный ствол. Полиэтиленовый сверток упал вниз, звякнул, наталкивая на мысль о металле внутри. Вагнер поморщилась от звука, но не прокомментировала. И так услышат. Причем оба. Ее внутреннее напряжение то увеличивалось, то уменьшалось. И двое «независимых» слушателей ее метаний вряд ли могли с точностью в сто процентов выделить важное.

Девушка пыталась подружиться и понять. Можно считать это ее стремление новым витком саморазвития, после того как клан решил ее ликвидировать за измену идеалам… Впрочем, дважды за одно и то же не судят…

Райго прав со своими замечаниями, она слишком равняется на отказавшихся от нее предков…

— Никогда раньше не была на промышленной свалке, — наконец поделилась Нана, заталкивая поглубже все еще будоражащие ее обиды. Осмотрелась. — Здесь довольно опрятно, правда, пустынно. Удивительное место.

Райго улыбнулся. Сейчас, когда Нана намного ближе, ее мысли тоже четче. Восемь метров — ее радиус вещания. Дальше мощность спадает, а мысль превращается в отдельные выкрики… Пока шел за ребятами по полю, ощутил все эти радиусы в полной мере. Как и все диапазоны чувств, вспыхивавших по этому поводу. Осталось перепроверить и подумать, как использовать.

Посмотрев сейчас на Иссиа Райго, и не скажешь, о чем он думает. Взгляд его скользит по диковинному пейзажу, по сочной растительности… по стенам, черным от копоти, так и не стершейся со временем. На лице — безмятежность. Но на самом деле он сосредоточен. Детали многое могут сказать об окружении. То, что парень видел сейчас, было далеко от естественного затухания жизни.

Угольно-черные поверхности стен, а внутри серый или оранжевый… Прямое свидетельство пожаров. В прошлом город не просто горел… Он пылал. Почти каждый дом был снесен наполовину. Конечно, всегда можно сказать, что крыши просто сгнили, их разобрали люди, растащили роботы на детали. Но крыши так не гниют. Природа не съедает здание сверху или с середины. Дома оседают… их фундаменты трескаются, стены расходятся трещинами… а стены плывут вместе с перекашивающимся утопающим или выдавливающимся землей фундаментом, накреняются и обрушиваются. Робот-чистильщик же соберет вокруг каждую крошку, достанет каждую деталь… А потом медленно, монотонно, аккуратно отсоединит от постройки каждую и унесёт ее как величайшую драгоценность, сокровище.

Но разрушения были иными. Дома, цельные снизу и полуснесённые сверху. Словно кто-то просто взял и смахнул высокие шпили огромной безжалостной рукой… Или заплевал камнями. Обваленных частей не было видно, они легли между зданий как причудливый неровный ландшафт. Успели частично перегнить, переработаться, осесть песком, жженой глиной, осыпавшимся цементом… затянуться мхом. Внешний вид построек только подтверждал наблюдения. Некоторые окна уходили под поверхность земли наполовину, некоторые на четверть, некоторые угадывались лишь по специфическим признакам. Бывало, ряд окон вырывался из земли ровным рядом, и сколь бы вокруг здания ни кружил — дверей все равно не было… Одни окна. Сидя на поваленном дереве, свесив ноги, Райго понимал, что вернись сюда жизнь, здания укрепили бы… некоторые снесли бы… достроились бы крыши, двери, окна…

Появятся люди — появятся планировки и проекты. Помещения, ушедшие под землю, быстро станут километровыми подвалами, туннелями… или катакомбами. А через несколько десятков поколений люди и войну забудут… и насыпи полуобрушенных зданий назовут культурным слоем…

И все же, несмотря на все эти странные мысли, Райго не мог не согласиться с Наной. Место действительно было удивительным. Люди сюда не вернутся. А природа превратит его в очередной диковинный ландшафт. В котором с первого взгляда будет сложно распознать искусственное происхождение. Часть рассыплется, часть сгниет, часть сольется с природой. Город, который природа просто переварит, как и любую другую способную к распаду вещь.

От мыслей отвлек мелкий металлический муравей, закопошившийся впереди.

— Смотрите, что-то нашел, — Райго вскинул руку, указывая на озадаченного робота. Муравей вспорол своими острыми лапками пушистую поверхность мха и живенько выколупал на свет черный кругляш. Мох был аккуратно возложен на место, даже след остался незаметен. Брюшко робота вжикнуло, обнажая полость, в которую и был затолкан кругляш.

— Похоже, монета… — прошептал Райго, все еще смотря вперед и не замечая, как парочка роботов начала косить глазами-камерами в сторону полиэтиленового свертка. Тарис подхватил мешок и быстро разогнал их, притопнув ногой. Чистильщики, словно мелкие живые твари, бросились врассыпную.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Нана, отводя взгляд от робота, спрятавшего себе в брюхо кругляш. Райго спрыгнул на землю и выпрямился, наблюдая за тем, как робот с монетой убегает.

— Я на историческом учусь… учился… — пожал Иссиа плечами. Нана фыркнула. Чернявый сейчас был такой важный, словно исторический факультет давал навыки ориентировки на промышленных помойках.

— О да, это многое объясняет, — сыронизировала она.

— Тебе, видимо, нет… — Райго, как-то неожиданно весь подобрался, не желая больше говорить. Нана снова фыркнула и отвернулась. Уперлась взглядом в своего второго спутника. В отличие от выпятившего грудь Иссиа, рассматривающего округу как владелец, Лаен пытался стряхнуть со штанины металлического муравья. Ушлая тварь размером с ладонь шевелила своими антеннами-усами, вжикала камерой, впечатанной в литую морду, и пыталась добраться до котомки.

Девчонка хихикнула, а потом подхватив робота пальцами, отставила его на землю.

— Спасибо, — прошептал Тарис, как-то странно на нее посмотрев.

— Да… не за что, — улыбнулась Вагнер, заправляя рыжую прядь за ушко.

— Мне тоже ничего не объясняет… — хриплый голос Лаена привычно пробирал до мурашек. Но что-то теперь иное звучало в нем. Нана захлопала ресницами, понимая, что зависает. Тарис не отводил взгляда, смотря ей прямо в глаза, как гипнотизер.

— Прием, живые есть? — нырнул между ними Райго, переводя взгляд с одного на другого. — Видимо, нет живых…

— Нет, мы просто…

— Просто мы…

— Вопрос генетического шовинизма больше не поднимается, да? — наконец прекратил их растерянные ответы Райго. — Это хорошо, легче, когда разногласий нет. Давайте на этом отдых закончим. Обуем Нану, оденем Тариса и уберемся отсюда.