Казимир продолжал верить именно ей. Клэр не любила обманывать чужое доверие. И сейчас было непривычно тяжело от мысли о том, что она продолжает молчать. Чертово предупреждение Фердинанда.

Должок, упомянутый им, был до сих пор ей непонятен. Подачка или подарок? Некая до конца не оформившаяся фикция, напротив которой обосновалось доверие и возможный союз Аллота.

Казимир был грамотным префектом, он впросак, как Кальтэной, не попадет, если случится непоправимое…

— Префект Леополиса, ваше слово? — с легкой улыбкой поинтересовался Фердинанд, выдергивая ее из раздумий. — Вы ведь хотите что-то сказать?

А прозвучало это как: «А вам вообще есть, что говорить? Молчите, Клэр, иначе просто будет еще одно печальное повторение событий пятнадцатилетней давности».

Умен… и скользок как змея.

Клэр молча поднялась со своего места, задумчиво обвела взглядом присутствующих и снова взглянула на мужчину, занявшего трон.

На самом деле ей было что сказать.

— Мой император, с вашего позволения… я выступлю на трибуне, — голос непривычно дрожал.

Фердинанд неопределенно махнул рукой, и Клэр под аккомпанемент поднявшегося шума спустилась вниз. Помнится, раньше не было ничего зазорного в том, чтобы встать за трибуну. Пусть все смотрят тебе под ноги, а кто-то желает упасть. Нет ничего странного в том, чтобы повернуться спиной к императору. Но дед Фердинанда не любил спин. Он обожал, чтобы все смотрели ему в лицо. Нервничал, если не видел взгляда и выражения лица говорившего.

Фердинанд же не его дед. И потому Клэр сейчас уверенно взошла на трибуну. Чувствуя, как жжет взгляд юнца ее спину. Как давит кожу кольцо Казимира и пронзают взгляды каждого префекта, присутствующего здесь.

— Многое сказано и про отмену обязательных модификаций, и про устарелость существующего порядка. И про оставить все как есть, и про ужесточить контроль… Обязать свободных или загнать их в подземные города… Брать для производства ГМО только детей свободных… — начала она, обводя всех тяжелым взглядом. — Будем откровенны, господа, ваши слова — это результат двойных стандартов империи и частичного сокрытия информации о реальном положении дел. Правда в том, что среди нас нет гомо сапиенсов. Последние настоящие люди погибли в дни Перелома от радиации! От кислотных дождей и массовых химических отравлений. Когда на одного нормального ребенка приходилось пятьдесят больных с врожденными отклонениями. Наша генетическая норма давно не норма. Наш мир — это другой мир. Мир человека для природы, а не природы для человека.

Она вскинула руку, обводя жестом всех присутствующих.

— Разве в ваших семьях нет ГМО, или, может, кто-то из вас не делает генно-моделирующие прививки? Хотите отпустить вожжи? Пожалуйста, отпускайте, только для начала спросите префекта Кальтэноя, сколько в его лабораториях производится генетических правок ежедневно на эмбриональном уровне. — Она взглянула на мужчину, сидящего в первом ряду. — Префект Такебир, скажите, почему молчите?

— В ста процентах случаев зачатия мы ведем весь эмбриональный цикл и вносим правки, — лениво ответил он, хитро прищурив глаза.

Клэр невольно усмехнулась. Именно такого ответа она и ожидала. Такебир со странным именем Мёбиус был красив и атлетичен. Но не внешние достоинства славили его. Он, в первую очередь, всегда был честен во всем, что касалось его работы. Человек без изъянов, не стесняющийся испытывать идеи на себе. Тонкий обруч последней модели охватывал его шею как напоминание о том, что сам он как мастер несет такую же ответственность, как и его многочисленные модифицированные пациенты.

Его честный ответ погрузил зал в звенящую тишину. Но хуже было даже не неверие присутствующих, а то, что представитель Кальтэноя сказал после этого:

— Я уже внес в императорскую канцелярию проект закона. — Мёбиус продолжал сидеть, не заботясь о приличиях. — И осмелюсь анонсировать его всем присутствующим. Кальтэной готов предоставить модели рабов, верных слуг и даже любовниц. Модель человека с любыми требованиями заказчика по принципу выращивания как в натуральном цикле взросления и воспитания, так и в ускоренном. С натуральным процессом формирования и, наоборот, с искусственно смоделированной личностью на базе натурального человеческого мозга. Я против смены политики относительно ГМО, я сам в ошейнике, мне претит эта мысль… Но я за то, чтобы гражданам империи предоставили возможность покупать качественный генетический продукт на основе человеческого генома. Также я как мастер ратую за то, чтобы ужесточить контроль ГМО свыше пятидесяти процентов. В том числе ввести запрет на формирование ими семей и на воспитание жизнеспособного потомства. Для всех свободных потомков ГМО, которые несут в себе нестандартные генетические коды, ввести обязательную превентивную меру в виде сдерживающей системы.

— Префект Леополиса, — насмешливо позвал Фердинанд, продолжая наблюдать за женщиной со своего места. — Вам есть еще что сказать?

Она обернулась. Злая, едва сдерживающая гнев… Старуха, так и не поумневшая за свою длинную жизнь.

— Мой император… Нельзя просто взять и начать продавать людей. Это не нужно Сакской империи.

— А союзу полисов? — на его лице заиграла дерзкая улыбка. Он откровенно насмехался. — Идите… сядьте на свое место… Клэр.

А зал опять шумел. Клэр не заметила, как поднялась по ступеням и присела за свой стол. Казимир молчал, погрузившись в свои мрачные мысли. Фердинанд продолжал веселиться. Клэр тяжело прикрыла глаза, вслушиваясь в крамольные речи.

— Давайте проведем эксперимент с испытательным сроком… — послышалось за спиной предложение господина Арании. — На базе пары городов…

— Я против! — Полоника…Обманчиво молодая дама, зациклившаяся на процедурах внешнего омоложения.

— Я за эксперимент… — Эйпон, город-тюрьма… Кто бы сомневался.

Шум… сплошной шум и гам. И все «против», и все «за» …

Клэр не видела, как Фердинанд довольно улыбнулся, встретившись взглядом с префектом Такебиром. Она снова взяла себя в руки, только когда молодой император поднял руку:

— Префект Кальтэноя, Такебир Мёбиус, сформируйте команду из префектов и внесите прозвучавшие сегодня предложения в ваш проект законодательного акта. Встретимся через неделю для обсуждения… А вы, префект Леополиса, готовьтесь принять эксперимент.

Мертвый город навевал гнетущее впечатление. Обрушенные здания, пустые окна и витрины. Давно осыпавшаяся штукатурка. Время от времени можно было найти на стенах технические метки, обозначающие квадраты и блоки, на которые была поделена древняя территория. И если первый километр был относительно убранным, дальше город все больше напоминал дикую чащу. Трава становилась мельче, мох гуще. Толстые деревья возвышались между стен, перекошенных и покрытых глубокими трещинами. Мелкие побеги виднелись даже внутри зданий. Прорывались ветвями сквозь окна, трещины. Корни впивались в них, словно вены, а ветви, наоборот, устремлялись вверх, разрывая постройки на части. Несмотря на то, что солнце поднялось высоко и время уже клонилось к обеду, здесь царили глубокие тени. Слезши с рук Тариса, Нана осторожно разулась и теперь ходила по старым улицам босиком, с непривычкой касаясь стопами мягкого мха. Взгляд скользил по серо-зеленым разводам лишайников, затянувшим черную поверхность обожжённого камня, по мелким растениям, которые раскинулись пышными розетками поверх темного зеленого ковра… по ярким шляпкам грибов на тонких, хрупких ножках. Слышался щебет птиц. То и дело на глаза попадались насекомые… И ни стёклышка, ни пылинки.