свете камеры Вале было легче почувствовать звено, чем увидеть, даже с кожей, онемевшей от холода и мозолей. Она провела ногой по цепочке, пока не почувствовала шероховатый металл, затем зажала петлю между пальцами ног и поднесла ее ко рту. Даже такая гибкая, какой она стала за последние пару месяцев, она не могла полностью выразить это на своем лице. Как только цепь натянулась, она использовала мышцы ног, чтобы подтянуться ближе. Она позволила пальцам ног скользнуть вниз по одному звену, а затем выплюнула полный рот слюны на изъеденную поверхность. Вала сомневалась, сможет ли она на самом деле проложить себе путь к свободе, но со скованными за спиной руками и без других инструментов для работы, это было лучшее, что она могла сделать, и это давало ей возможность сосредоточиться на чем-то, когда она не подвергалась насилию со стороны Эсканора или его слуг. Она не могла просто сидеть в темноте и ждать между сессиями. Она должна была продолжать пытаться, чтобы знать, что, по крайней мере, пытается сбежать.

Кроме того, когда она начинала, в звене вообще не было ям. Вала позволила цепи ослабнуть, затем обхватила ее пальцами ног и начала дергаться вниз к крюку, который крепил ее к стене. Сто раз, потом найти звено и плюнуть. Если она просто продолжит работать над этим, что-то даст. Крюк в стене ослабнет, или звено заржавеет и сломается, или охранник подумает, что она сошла с ума, и станет достаточно беспечным, чтобы позволить ей убить его. Что-нибудь случится. Так и должно быть, если она хочет когда-нибудь снова увидеть своего сына.

Чей-то голос прошептал:

— Вала?

Вала ударилась о конец цепи и снова оказалась на полу, прежде чем поняла, что прыгнула. Она развернулась на своем сиденье, подняв ноги для толчковых ударов, и никого там не обнаружила.

“Отлично”, подумала она. “Кое-что всё-таки случилось. Я начала слышать голоса”.

— Мы не причиним тебе вреда, — сказал голос.

Вала прищурилась в сторону голоса и не увидела ничего, кроме мрака, затем крошечный человечек в черной мантии запрыгнул ей на ногу. Она не просто слышала. У мужчины-иллюзии, поправила она себя, ˗ была непослушная черная борода и темные глаза, но его лицо и руки были слишком светлыми, чтобы быть шадоваром.

— Не нужно прятаться моя дорогая, — сказал он. — Мы друзья…

Вала сбросила фигурку с ноги и услышала, как она ударилась о стену с настоящим глухим стуком. Она съежилась, испугавшись собственных фантазмов своего измученного разума. Я не позволю этому случиться, сказала она себе. Вала расправила плечи и вздернула подбородок, но ногу не опустила. — Уходи!

— Тише, дитя мое! — На этот раз голос был женским и доносился из-за двери. — Следи за охранником.

Другой голос, с другой стороны, начал что-то похожее на заклинание. Бородатая фигура вернулась, на этот раз в сопровождении двух женских фигур с развевающимися серебристыми волосами, и Вала поняла, что, призраки они или нет, они все вокруг нее. Там, в темноте, их могли быть сотни, они роились по полу. Тысячи, может быть, армия темных маленьких теневых фей пришли на пир теперь, когда ее плоть была достаточно избита и покрыта синяками. Она закричала. Она ничего не могла с собой поделать, звук просто вырвался, когда она сделала следующий вдох. Феи теней съежились и посмотрели на дверь, и в следующее мгновение Вала замолчала. Ее рот оставался открытым, а горло продолжало вибрировать, но больше не было слышно ни звука.

Мужчина-фейри посмотрел на дверь и спросил:

— Охранник? Все еще думаю над этим, — прошептал женский голос. — Он любопытен, но не встревожен.

Вала видела ее, еще одну сереброволосую фею, лежащую на полу, выглядывающую из-за угла арки.

— Приглядывай за ним. — Сказал мужчина.

В сопровождении двух сереброволосых женщин он направился к голове Валы. К ним присоединилась третья женщина, которая выпорхнула из-за спины Валы и села на пол рядом с ними. Вала попыталась развернуться, чтобы подойти к ним, но одна из женщин сделала движение палочкой размером с щепку, и она обнаружила, что не может пошевелиться.

— Мне жаль, что мы напугали тебя, — сказал мужчина. — Очевидно, твое испытание нанесло больше ущерба, чем мы предполагали.

Если бы Вала была в состоянии говорить, она предложила бы им поменяться местами и посмотреть, какую плату за то, чтобы быть рабами шадоваров, они взяли бы себе.

— Ты можешь перестать кричать? — Спросила одна из женщин. — У нас есть несколько вопросов.

Вала осознала, что у нее болит челюсть, и поняла, что ее рот по-прежнему открыт, а горло пересохло от крика. Она закрыла рот и уставилась на одетых в черное фейри рядом с ней. Они определенно выглядели достаточно прочными. Женщина кивнула, сделала пренебрежительный жест, и до ушей Валы донесся хныкающий, хриплый звук. Потребовалось мгновение, чтобы определить источник – ее собственное горло.

— Хорошо, — сказал мужчина. Он протянул руку и сделал умиротворяющее движение, от которого Вале захотелось пнуть его. Мы друзья Галаэр…

— Галаэрона? — Вала закончила за него. Она взяла свое дыхание под контроль. Призраки или нет, она не могла допустить, чтобы эти феи рассказали Галаэрону, что она хныкала, когда они пришли за ней. — Он послал тебя? — спросила она.

Женщины посмотрели друг на друга. Они выглядели смущенными.

— Что случилось? — спросила Вала. — Он ранен?

— Мы не знаем, — сказал мужчина, чье поведение было грубым.

Одна из женщин-фей встала перед мужчиной и сказала:

— Галаэрон выполняет миссию чрезвычайной важности для всего Фаэруна.

— Как и мы, — сказала вторая женщина, тоже встав перед мужчиной. — Возможно, будет лучше, если мы представимся. Я ˗ Шторм Серебрянная рука.

— Меня зовут Дав Соколица, — сказала женщина в дверях.

— Я ˗ Аластриэль Серебряная Рука, — сказала женщина, которая произнесла заклинания. Она указала на последнюю женщину, которая все еще стояла рядом с чернобородым мужчиной. — Это наша сестра Лаэраль.

— И это делает меня Хелбеном Арунсуном. — Мужчина-фейри протиснулся между двумя женщинами, которые встали перед ним. — Теперь, когда ты испытываешь благоговейный трепет, может быть, ты ответишь на пару вопросов и поможешь нам спасти Сердцеземье?

Вала хмуро посмотрела на мужчину, совершенно уверенная, что сошла с ума. Когда она ничего не сказала, Хелбен закатил глаза и повернулся к той, которая